Молния в рукаве - Сергей Самаров

Я наклонился, рассмотрел порезы, коротко глянул в сторону Владимира Владимировича.

Тот согласно кивнул и заявил:

– То же самое. Полное повторение.

Два пореза находились в области шеи под ухом. Там крови вытекло больше. Видимо, халат не мешал. При изготовлении батика ткань пропитывается воском. Он отталкивал кровь, не позволял ей впитаться в ткань. Под халатом ее было, видимо, намного больше.

Один из порезов на шее был сильно расширен. На его краях остались следы каких-то инструментов. У меня мелькнула мысль, что это тоже работа преступника, но патологоанатом разубедил меня.

– Это я рану раскрывал, – сказал он. – На сей раз порез чуть глубже, чем от ваших сякенов, капитан. Оружие, похоже, то же самое, что и при первом убийстве. Кстати, я внимательно осмотрел пробоины на двери своего кабинета. Однозначно утверждать, что они идентичны ранам на теле Соколянской, я не берусь. Все-таки дерево и человеческая плоть имеют разное сопротивление. Могу с вами согласиться в том, что повреждения на двери и теле похожи. Но мы не знаем, когда были нанесены ранения и насколько тогда омертвели ткани. У разных людей трупное окоченение проходит с различной скоростью.

Владимир Владимирович откровенно шел со мной, что называется, на мировую. Должно быть, он осмыслил мои доводы и признал свою неправоту.

Пришла капитан Саня. В руках у нее был большой блокнот. Она записывала показания соседей, как я понял. Оперативная, так сказать, работа. Протоколы обычно составляются позже.

Я накрыл лицо покойницы простыней и выпрямился. Радимова сделала мне знак, отзывая в сторону, чтобы не мешать операм из следственной бригады осматривать комнату.

Желая перешагнуть через ноги убитой женщины, я оперся рукой о стол. На нем среди дорогой посуды стояла узкая, нестандартная, едва початая банка с вареньем.

Я наклонился, чтобы не брать ее в руки, не накладывать свои отпечатки на чьи-то чужие, и громко прочитал надпись на импортном языке:

– «Jam Physalis».

– Что-что? – переспросила капитан Саня, сразу не сообразив, о чем я.

– Варенье из физалиса, – пояснил я.

– Это то самое, которое так сильно интересовало Соколянскую? – спросила Радимова скорее себя, чем меня. – Интересно. – Она подошла, наклонилась, прочитала, потом сделала знак фотографу, который тут же начал щелкать цифровой камерой, снимать баночку в разных ракурсах, даже сверху.

Увы, современные цифровые камеры не передают вкуса экзотического продукта, которого я ни разу не пробовал. Если и доведется, то уж точно не из этой банки. Эксперты наверняка снимут с нее отпечатки, а само варенье, поскольку оно не является вещдоком, потребят с чаем. Они смогут сделать свой вывод по поводу его вкуса. А вот мы с капитаном Саней – едва ли.

Она повторила знак, обращенный ко мне, на сей раз приглашая выйти на кухню, и двинулась туда. Я молча последовал за ней.

– Ты с Владимиром Владимировичем говорил?

– Да.

– Он дает гарантию, что убийство оба раза совершено одним и тем же человеком. Обещает к завтрашнему утру прикинуть рост убийцы. Тогда хоть что-то будет понятно.

– Каким образом он это сможет сделать? – поинтересовался я достаточно вяло. – Убийца и жертва измерили рост, поставили отметки на косяке и подписали, где чья?

– По углу нанесения удара. Только высокий человек будет бить сверху вниз. Среднерослый ударит прямо. Низенький предпочтет атаковать снизу. Обычная работа эксперта. Они всегда делают такие вычисления. Правда, обычно после удара ножом. Нас так в академии учили. Кастет оставляет меньше следов. Но все равно на черепе должны быть микротрещины, идущие под определенным углом. Современная техника позволяет их фотографировать, не вскрывая сам череп.

– Я тебе на днях показывал удар сверху вниз, который называется оверхенд. Занималась дома?

– Да. Бой с тенью выполняла. И по манекену била. Как тренер требовал.

Я сам купил ей боксерский манекен, да еще и установил его, набил основание тяжелым песком. Больше десяти ведер пришлось украсть на ближайшей стройке. Имею право требовать выполнения «домашнего задания».

– У тебя какой рост?

– Средний для женщины. Может быть, чуть выше.

– У меня тоже чуть выше среднего для мужчины. Но мы с тобой осваиваем этот удар и при необходимости сможем нанести его. С кастетом или без оного – это уже другая песня. Теперь что касается атак снизу. Высокие люди часто встречают ими низкорослого противника, который старается сократить дистанцию до удобной для себя или уже сблизился настолько, что другие удары его не достают. Все прямо наоборот, вопреки выводам патологоанатома и тому, чему вас в академии учили. Рост никак не влияет на траекторию нанесения удара кулаком или кастетом. Можешь выслушать Владимира Владимировича, чтобы не обидеть обидчивого человека, но безоговорочно верить его выводам не рекомендую. При этом я не отвергаю опыта полиции. Только предполагаю, что он годится для усредненного человека, который нормально бить не обучен. Может быть, в детстве дрался во дворе, в школе на перемене, с возрастом применял свои кулаки у пивнушки в период алкогольного дефицита. Вот и весь опыт реального боя. Такой человек, я предполагаю, будет бить не правильно, а так, как ему удобнее, исходя из собственных антропологических данных. В этом случае ваша система сработает. Но мы имеем дело с убийцей, у которого есть определенный опыт, как минимум спортивный. Тот человек, который бросает сякены, сначала научится бить кулаком и только потом освоит оружие. Здесь система определения роста преступника по удару никак не срабатывает, может увести в сторону от преступника. Что же касается ударов ножом, то здесь все зависит вообще не от роста человека, а от хвата. Как ты держишься за рукоятку. Это больше привычка, удобство. Важно, где человек носит ножны. Если на поясе или на бедре, то это, скорее всего, будет верхний хват, когда лезвие смотрит вниз. Если, как в спецназе ГРУ, на левом предплечье, то это гарантированно нижний. Еще это связано с системой ножевого боя. Например, в спецназе ГРУ он сводится к нанесению множества режущих ударов, в основном по рукам, в идеале – по горлу. Спортивный ножевой бой проводится по тому же принципу, только там больше внимания уделяется колющим ударам, которые в спецназе почти не используются.

– Но ведь большинство убийств совершается как раз колющими ударами, – возразила капитан Саня. – Чем такие удары спецназу ГРУ не угодили?

– Это опять же вопрос подготовки противников. Неопытный человек будет наносить колющий удар такому же противнику, человеку, недостаточно развитому физически. Но тренированные человеческие мышцы обладают одной интересной способностью – они резко и сильно сокращаются, зажимают нож противника как тисками. Бывает очень нелегко вытащить его из тела. Пока ты это делаешь, противник может нанести тебе с десяток режущих ударов, часть которых окажется смертельной. Спецназ ГРУ готовится к столкновению с подготовленными бойцами. Поэтому солдаты даже не осваивают нанесение колющих ударов.