Значит, я умерла - Хилари Дэвидсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет. Мы же девочки, так что наказывать нас должна была мать.
– Значит, вас била она?
– Это уже не ваше дело. – Слова буквально сами сорвались у меня с языка, но я пришла в полицию не затем, чтобы говорить о матери. Она умерла от рака незадолго до рождения Тедди. У нас было немало разногласий, но я всегда любила ее.
Полицейский нахмурился, но проглотил и это.
– Насколько далеко у вас все зашло с отцом?
– Когда мне было пятнадцать, я нашла письмо. Его написала мама – на случай если с ней что-нибудь произойдет – и положила в семейную Библию.
Я склонила голову низко, как на исповеди. Строчки того письма и теперь стояли у меня перед глазами. «Райан Кроули не плохой человек, но он способен на очень плохие поступки. Если когда-нибудь меня найдут избитой в кровь или я умру от «случайного» падения с лестницы, знайте, что это дело рук моего мужа. Он будет раскаиваться, но поздно. Пожалуйста, берегите моих девочек. Я люблю их».
Дрожь прошла у меня по телу при одном воспоминании об этом, даже столько лет спустя. Каро тогда уже не жила с нами, она училась в колледже, и я в панике позвонила ей туда, не зная, что делать. Но сестра приняла мое сообщение на удивление равнодушно. «Положи письмо туда, где ты его нашла, – сказала она мне, – и сделай вид, будто в глаза его не видела».
«Но как? – рыдала я в трубку. – Ведь он же убьет ее рано или поздно».
«Не драматизируй, – ответила Каро. – Просто они так живут. А ты не обращай на них внимания, живи своей жизнью».
Коп хрустнул костяшками, возвращая меня к реальности.
– Ладно, – сказал он и протянул мне листок с распечаткой письма.
Утром я встала ни свет ни заря, чтобы успеть воспользоваться принтером, пока хозяйка спала. «Если ты читаешь это, значит, я умерла. Как бы ни выглядела моя смерть, она не случайна. Тео уже убил одну жену, и это сошло ему с рук. Заставь его ответить за мою смерть, чего бы это тебе ни стоило».
Он кашлянул.
– Кто была эта первая жена?
– Раньше я ничего о ней не слышала, – ответила я. – Но вчера спросила о ней Тео. Он не назвал мне ее имени, но и не отрицал, что был женат прежде.
– Он сообщил вам какие-то подробности?
– Я спросила его, где ее похоронили: на том же кладбище, что и Каро, или нет. Тео сказал, что нет.
– И всё?
Даже я была вынуждена признать, что это звучит слабовато.
– Он разозлился. И удивился, что я знаю. Но я могу расспросить его подробнее. Просто тогда мы с ним стояли уже у самой могилы, неудобно было наседать. Я…
– Вам ничего не придется делать.
– Но я могу…
– Это наша работа, Дейрдре. Предоставьте все нам.
– И что вы собираетесь делать?
– Проверим, была ли жена, – сказал Вильяверде. – Если найдем что-нибудь серьезное, то откроем дело.
– О первой жене вы ничего не найдете, – сказала я. – Я всю ночь не вылезала из интернета, искала любую информацию о Трэкстонах. Но не нашла ни одного упоминания о том, что Тео был женат раньше.
– Если был, то мы узнаем. Остаются еще бумажные следы.
До чего же мучительно было слышать это «если». Я выпрямилась на стуле, подозревая, что, как только за мной закроется дверь, он расскажет обо всем напарнику, и они вместе посмеются надо мной.
– У Тео есть алиби?
– Что у него есть?
– Алиби, – повторила я. – Какое?
– Он был в командировке в Таиланде, – сказал Вильяверде. – Но нам не пришлось проверять ничьих алиби, ведь смерть вашей сестры зафиксировала камера наблюдения.
Мне вспомнилась строчка из статьи: «Во время пробежки покойную неоднократно зафиксировали камеры наружного наблюдения с разных точек; в записях ничего подозрительного нет». Ну и что? Разве не мог кто-то неизвестный причинить ей вред в таком месте, которое не просматривается камерами? Что если ее сердце отказало не только из-за аритмии? Я ломала голову, как высказать свое подозрение так, чтобы не показаться копу чокнутой.
– У нас есть пленка с записью пробежки вашей сестры в то утро, на ней почти всё, от начала до конца, – сказал Вильяверде. – Мы последовательно сняли показания со всех камер, мимо которых она пробегала. Хотите взглянуть?
«НЕТ», – завопил мой мозг. Я не хотела смотреть, как умирает моя сестра. Хуже этого ничего и вообразить было нельзя. Но я согласно кивнула:
– Давайте.
Словно в трансе, я дошла вслед за Вильяверде до его стола, села, и на большом компьютерном мониторе тут же замелькала зернистая черно-белая запись – Каро. На ней был черный облегающий топ, легинсы, пышная белокурая грива собрана в хвост на затылке. На моих глазах сестра подбежала к пустынному перекрестку и встала, прижав ладонь к центру груди.
Ощущение было такое, будто я смотрю фильм ужасов, только заранее знаю, каким будет последний кадр.
– Единственное, что показалось нам странным, это что она повернула к зданию ООН, – сказал Вильяверде. – Няня ее ребенка утверждает, что она предпочитала бегать в Центральном парке. Вы не знаете, почему в то утро она побежала на юг?
– Нет, – шепотом ответила я, не в силах оторвать взгляд от экрана.
Я наблюдала за бегущей Каро, за гримасой боли на ее обычно спокойном лице. Знала ли она, что вот-вот умрет?
– Вот это самая тяжелая часть, у Стены Исайи, – заметил Вильяверде.
Каро опять прижала руку к груди, постояла так, но потом все же заставила себя подняться по лестнице и скрылась наверху.
Я боялась даже моргнуть, чтобы не пропустить чего-нибудь, и ждала, что будет дальше.
– Куда она пошла?
– Там, наверху, площадка, а потом лестница продолжается. На этой площадке слепое пятно – камеры его не видят, – прокомментировал Вильяверде. – Но она сейчас появится. Можно перемотать…
– Нет. – Я хотела увидеть все как было.
Секунды тикали. Пот тек по моей шее. Вот и Каро появляется на верхней ступеньке лестницы, выпрямляет спину, перекатывает голову с одного плеча на другое, разминая шею. Делает четыре шага и снова исчезает. Следующая камера оказалась дальше. Она показала, как сестра перелезает через какую-то изгородь высотой ей по пояс и исчезает.
– Куда она пошла? – спросила я.
– В парк. Там камер нет. Но пока она была там, эта камера никого больше не зафиксировала. – Тут детектив все же перемотал изображение вперед. – Пять минут ничего не происходит. А потом – вот это…
На экране появилась сестра: теперь она шла медленно,