Инквизитор - Кэтрин Джинкс

— Ну а Бернар? — спросил я. — Как он себя ведет?

— Ну, доложу я вам, это прямо дьявол какой-то. Он не закрывает рта. Я вылил на него три ведра воды, и все впустую. Другие заключенные на него жаловались.

— Значит, он буйствует?

— Он бы буйствовал, если бы я ему позволял. Однажды я нацепил на него кандалы, и он немного успокоился.

— Понимаю.

Узнав все это, я вернулся к своему столу и стал размышлять. Мне казалось, что вину Бернара либо его невиновность в «поклонении» совершенному нельзя будет установить, если только он сам не признается в своем еретическом проступке.

Отец Августин, вероятно, тоже это понимал, ибо с пристрастием выведывал у Бернара имена врагов, желавших ему зла. Эта процедура, применяемая для выявления лжесвидетельства, полезна в том случае, если вину трудно доказать. Но раз Бернар не назвал имени человека, указавшего на него, то и вести речь об оговоре было невозможно.

Столкнувшись с этой дилеммой, я представил себе, как действовал бы на моем месте отец Жак. Перед ним были бы два пути. Поморив Бернара голодом, он принудил бы его признаться, а потом вынес приговор помягче либо вообще не стал бы начинать дела. Мне случалось наблюдать эту его склонность не придавать значения мелким проступкам, о которых нам сообщали, ввиду «отсутствия доказательств», и я не уверен, что моим патроном двигала страсть к наживе, а не милосердие. «Если человек отказался зарезать курицу для своей тещи, — пояснял он один случай, — из этого не следует, что он еретик. Это сварливая и вздорная женщина. Кто захочет резать ради нее добрую откормленную птицу? Скажите ей, пусть убирается».

Я никогда не рассказывал отцу Августину об этих огрехах, ибо случались они нечасто, и речь шла о людях, не имевших денег заплатить даже за вход в город, не говоря уж о взятке, и в моменты, когда отец Жак ощущал особое утомление. Я бы похвалил его за доброту, если бы он не был подвержен припадкам мстительной жестокости. По моему мнению, то обстоятельство, что Бернар де Пибро не понес наказания за свой проступок, не является чем-либо исключительным в практике отца Жака.

Что же до дела Раймона Мори, то мне ясно, что тут не обошлось без нарушений. Говорить, что у мула есть такая же душа, как и у человека, — значит поддерживать катаров, утверждающих, что души людей и животных были похищены духом зла из царства света и помещены в телесные формы, покуда не вернутся на небо. Однако можно сказать кому-либо, что у него душа мула, а совесть крысы, или еще что-нибудь в этом роде с целью оскорбить его и быть неверно услышанным или понятым. Но отец Августин, допросив нескольких друзей и знакомых Раймона Мори, получил от них дополнительные свидетельства того, что данный пекарь не был тверд в католической вере. Когда один из соседей сообщил Раймону о своем намерении совершить паломничество за индульгенцией, то в ответ услышал: «Ты полагаешь, что человек может отпустить твои грехи? Только Богу это по силам, дружище». Другая знакомая вспомнила, как на пути из церкви, куда она ходила помолиться о том, чтобы ей вернули украденные вещи, встретила Раймона Мори, который осмеял ее надежды. «Твои молитвы тебе не помогут», — по ее словам, заявил он.

Как видите, отец Августин собрал определенное количество улик, обличающих Раймона, и тем самым возбудил серьезные сомнения насчет отца Жака. Выяснилось, что честность бывшего инквизитора должна быть поставлена под вопрос, иначе почему Раймон Мори не был арестован давным-давно? Я не верил, что очевидная слепота отца Жака происходила от чувства сострадания, сколько бы детей ни было у Раймона. В таких случаях сострадание должно проявлять себя при вынесении приговора. Нет, еще даже не дочитав протоколы, я уверился в том, что какая-то недозволенная передача денег из рук в руки имела место.

Это заставило меня огорчиться, но не удивиться. Что действительно удивило меня, так это найденный в одном из реестров документ. Внимательно прочитав его, я понял, что это письмо, но почерк был незнакомый.

Хотя я не могу в точности воспроизвести здесь текст того письма, но, насколько я помню, там говорилось следующее:

«Жак Фурнье, епископ, милостью Божией смиренный слуга Церкви из Памье, своему достойному сыну, брату Августину Дюэзу, инквизитору по делам еретиков, приветствия и любовь во Христе.

Я с радостью получил Ваше послание о милосердии. Что же касается дела, по которому Вы спрашиваете совета: да пребудет в моих словах поровну понимания и любви, дабы мог я дать моему дорогому сыну ценный совет. Вы пишете о молодой женщине, замечательной красоты и духовных достоинств, «одержимой бесами»; Вы ищете заклинание, которое помогло бы избавить ее от этого проклятья. В моей библиотеке, как Вы и предполагали, есть литература, описывающая подобного рода изгнания, но прежде чем испробовать какие-либо ритуалы, я бы порекомендовал Вам подробно исследовать форму и симптомы ее болезни. Есть ли это, как Вы говорите, случай одержимости, или это сумасшествие, вызванное неким врагом, поднаторевшим в дьявольских искусствах? Сам Ангельский доктор учил нас остерегаться старух, могущих навести порчу, в особенности на детей, своим злым глазом. А есть и другие, еще более опасные, умеющие вызывать князя тьмы, о которых я знаю мало. Не забудьте оградить себя оружием веры и мужества, прежде чем поднять меч на такого врага.

Что же до способа изгнания демонов, то вот он:

Болящий держит свечу, сидя либо стоя на коленях, а священник начинает: «Помощь наша — в имени Господа», и присутствующие повторяют за ним хором. Потом священник окропляет болящего святой водой, возлагает на шею ему епитрахиль и читает псалом семидесятый: «На Тебя, Господи, уповаю», и потом молитву об исцелении болящих и говорит, взывая ко всем святым: «Молитесь за него и просите: исцели его, Господи».

Потом следует само заклинание:

«Я заклинаю тебя, смертный, но получивший жизнь вечную во святом крещении, именем Бога живого, Бога истинного, Бога, искупившего грехи твои кровью Его, исцелись, и да изойдет из тебя все зло и обман, что от лукавого, и всякая нечисть, противная Ему, кто грядет судить живых и мертвых и кто очистит землю огнем. Аминь…»

Я не стану тут приводить целого описания, потому что это не касается моего рассказа. В конце письма были приличествующие пожелания (да пребудет с Вами мир Господа нашего Иисуса Христа и т. д.) и просьба прислать копии некоторых протоколов, опять же, не относящихся к делу. Со дня написания письма не прошло и трех недель.

Я сказал, что был удивлен, прочитав это письмо, но в действительности я был более чем удивлен: я был изумлен — так, что едва не свалился со стула. Кто была эта «молодая женщина замечательной красоты и духовных достоинств»? Я таких уж точно не встречал. Наверное, — подумал я, — это одна из женщин в Кассера — дочь вдовы, например. Но с какой стати ее несчастья должны были беспокоить отца Августина? Бесы — как те, что являются по вызову, так и те, что владеют людскими душами, — не есть предмет забот Святой палаты. Папа Александр IV призывал инквизиторов особо остерегаться разбирать случаи ворожбы (и тому подобного), если только это не явная ересь.