У каждого свои тараканы, или – Шаги к дому - Юлиана Лебединская

– Я не вижу в вашей статье ничего интересного, – сообщила Тамара, глядя сверху вниз.

Став главным редактором, она перешла со всей редакцией на «вы».

– Но ты же… – моргнула Олеся. – То есть, вы же сами хотели поставить статью про эту конюшню.

– Я и сейчас хочу. Конюшня – интересна. А ваша статья – нет. И скажу вам, надо иметь особый талант, чтобы не вытянуть материал на такой благодатной теме. Дорабатывайте статью.

– Но… Это всё, что мне рассказали на интервью. Лизу статья устра…

– Значит, позвоните им снова. Выясните, есть ли ещё подобные конюшни у нас в городе. Съездите к ним тоже. Раскопайте по-настоящему захватывающие истории – на одних слезодавилках настоящий материал не построишь. Напишите так, чтобы последнего циника проняло. И вставкой дайте для контраста мнение тех, кто считает, что лошадям самое место на колбасном заводе. С фотографиями.

– Но я… – лицо Олеси вытянулось, словно у той лошади, – я в этот номер уже не успею столько…

– Значит, делайте в следующий, – голос Тамары звучал спокойно и холодно, хотя в душе главред негодовала от возмущения. – А в этот давайте что-нибудь другое. Что у вас есть в запасе?

Олеся хлопнула глазами, на лице отразилось искреннее недоумение.

– У каждого профессионального журналиста, – медленно проговорила Тамара и чуть подалась вперёд, облокотившись о перила, – должен быть «портфель статей». Именно на такие случаи. Жду от вас новую статью до конца рабочего дня. Иначе – сильно усомнюсь в вашем профессионализме.

Она резко выпрямилась и вернулась в кабинет.

Её знобило.

Они все издеваются над ней или, и правда, такие беспомощные? Неважно. Она сдаст номер вовремя. И в этот раз, и во все последующие. У неё у самой есть статья в рубрику «Жизнь города» – обзор детских развивающих заведений с советами, куда лучше отправить того или иного ребёнка. Сделала ещё при Лизе, и, откровенно говоря, хорошо бы её именно в этот номер и поставить. Зимние каникулы на носу, как раз и воспользуются родители информацией… Да и в другие рубрики у неё статьи имеются. Но это не значит, что остальные должны сидеть сложа руки.

Позвонила секретарь Егора Ивановича. Сказала, что её ждут для утверждения макета и расстановки рекламы. Это хорошо. В директорском кабинете ей становилось… чуть теплее, что ли. Чуть спокойнее.

Вечером она подошла к трясущейся Олесе. Та лихорадочно перебирала бумаги на столе, пялилась в монитор и нервно отключала вызов на мобильном.

– Что со статьёй, Олеся?

Олеся всхлипнула.

– Я весь день всем звонила, просила об интервью коммунальные службы. Я кому только не звонила. Я… Я…

– Одним словом, статьи нет, – бесцветным голосом произнесла Тамара.

У Олеси зазвонил телефон. Она нервно дёрнулась.

– Муж звонит. Ему на ночную смену, сына не с кем оставить.

– Я спросила про статью.

В ответ Олеся сделала то, чего Тамара никак не ожидала. Совершенно непрофессионально разрыдалась. Тамара попятилась к лестнице в кабинет.

– Я уже поставила в этот номер свою статью о детских клубах. Но на следующей неделе должна быть готова статья про лошадей, слышите меня?

– Ты поставила… Ты сразу это решила, да? И не сказала мне… – сквозь слёзы взвизгнула Олеся, забыв о повсеместном переходе на «вы».

– А должна была? – подняла бровь Тамара. – В чём мне ещё перед тобой отчитаться?

– Ты чудовище, – прошептала Олеся.

– А ты будешь уволена, если не подготовишь к сроку статью про лошадей и не обзаведёшься «портфелем». Можете приступать прямо сейчас.

Мобильник на Олесином столе снова зажужжал. Экран крупными буквами высветил «МУЖ».

– До конца рабочего дня ещё полчаса, – продолжила Тамара, – успеете придумать темы для «портфеля».

– ААААААААААА! – Олесин вопль разорвал редакцию.

Все коллеги, которые до этого старательно пялились в мониторы, повернулись к ним. А Олеся схватила клавиатуру и грохнула о стол.

– Подавись ты своей работой, – крикнула она Тамаре в лицо, после осела на пол, закрыла лицо руками и заскулила.

Девочки-редакторы бросились её утешать, кто-то полез в сумку за успокоительным, кто-то побежал за водой. Тамара медленно поднялась в кабинет.

* * *

Грегори удалось уговорить Тому-Гавк укутываться в одеяло хотя бы, когда владелица отправляется на встречи с начальством. И отношения Тамары с директором резко улучшились, во всяком случае, на него перестали смотреть, как на врага, и беспрестанно ожидать подвохов.

С коллективом дело обстояло хуже.

Никак не могла владелица понять, что подозревая подчинённых во всех смертных грехах, нормальной работы не выстроишь. Итог ещё хуже, чем у Лизы может получиться. Но Тома-Гавк никаких аргументов не слушала, а то и вовсе угрожала избавиться от одеяла, «если надоедать не прекратишь».

Грегори отступил. На время. Пока не найдёт подмогу. А за подмогой отправился в сознание человека, которому владелица несомненно доверяет!

Он шагнул в соседнее сознание и задохнулся от удовольствия.

– Как у вас тепло! – вырвалось у него.

– Ты кто такой? – насторожилась пожилая тараканиха и потянулась к пульту от кондиционера, который, собственно, и согревал квартиру.

– Нет, нет, – замахал руколапами Грегори. – Не выключайте, пожалуйста! Я – Грегори, живу с Томой-Гавк. Её владелица – дочь вашей владелицы.

– А Тома-Гавк – моя дочь, – буркнула тараканиха.

Грегори дёрнул усами. Такое совпадение – чтобы и владетели, и их тараканы были кровными родственниками – не то чтобы редко случается, но и не слишком часто.

– Меня Морозкиной зовут, – продолжила хозяйка, щёлкнула всё-таки пультом от кондиционера и придирчиво уставилась на Грегори. – А ты что, девочка, что ли?

– Нет. Я мужской таракан.

– А в женском сознании что забыл? Двери перепутал?

– Не совсем. Долгая история. Не бойтесь, я не наврежу вашей дочери. Наоборот, хочу ей помочь, – он поёжился – кондиционер задул холодным воздухом. – Понимаете, ваша Тома, она совсем заледенела.

– Это потому, что оттаивать – опасно.

– Но вы же, например, включаете тёплый воздух…

– Дочери не говори!

Грегори прижал усы к макушке. Картинка вырисовывалась любопытная.

– Я всегда чувствую её приближение, – продолжила между тем Морозкина, – и успеваю переключить кондишн. А тебя не распознала.

– Но почему вы скрываетесь от дочери?

Морозкина гневно сверкнула глазами, а потом вдруг поникла.

– Я всю жизнь твердила ей, что никому нельзя верить, что никого нельзя подпускать к себе слишком близко. И что она скажет, если узнает, что сама я время от времени отогреваюсь?

– Возможно, возьмёт с вас пример и перестанет, наконец, калечить свою жизнь? – выпрямил один ус Грегори. – Поймите, у владелицы вашей дочери не складываются отношения с людьми – ни в какой области! Сама Тома от этого страдает! А почему? У неё есть термоодеяло, а она им не пользуется. И