Гридень. Из варяг в греки - Валерий Большаков

Надо сказать, отроки делили честно и половину всего, причем лучшую половину, отдали мне.

– Парни, – улыбнулся я, – у меня всего одна голова, а вы мне навалили шлемов, как на змия трехглавого. Сделаем так…

Я примерил один из шлемов – остроконечный, ромейской работы, с выкружкой для глаз и с кольчужной сеткой-бармицей, защищавшей шею, – и он мне подошел.

– Этот я оставляю себе, а вы давайте сами меряйте – я хочу, чтобы у всего десятка были одинаковые шлемы. Лучше всего вот эти, с острым концом, – меч по нему соскользнет при ударе. А все остальное, нам ненужное, мы продадим. Деньги у меня есть пока, но даже самый большой кошель имеет дно. Так… Идан! Ты у нас сын купеческий, стало быть, смекаешь во всех этих дирхемах, гривнах, кунах и резанах. Заведи крепкий сундучок и местечко найди тайное – будешь хранить наши общие средства.

Невысокого роста, Идан словно прибавил пару сантиметров после моих слов.

Надо сказать, что бедных отроков в дружине я не встречал, отцы у всех были состоятельными людьми. Так что удивляться мечу у молодого воина не стоило. И это облегчало мне жизнь – папаши сами помогали деткам обзавестись всем, что полагалось воину по чину.

Тут в дверь постучали, и я вышел встречать гостей. Пришли Истр и Буян с Добрилой.

– Алк тоже вроде собирался, – проговорил Буян смущенно, – да его князь послал аж в Изборск.

Буян не слишком отвечал своему имени. Был он очень спокоен и даже, говорят, с врагом бился без лютости – рубил противника как дрова.

– А на Грека ты не серчай, он всегда таким был. Однажды его побили даже, только не помогло – с гнильцой Фроутан.

– А мы чего пришли-то, – подхватил Истр. – Мы не спасуем в бою, в первом ряду драться будем, а вот с отроками возиться… Ну не наше это! Гриднями мы были, ими и останемся, а в десятские лезть – нет уж, спасибочки! Накомандовались вдоволь.

– И отроки бурчат, шушукаются, – продолжил Добрила. – Думают, мы не знаем! А молодь уже готова к самому князю идти, просить, чтобы он их в твою полусотню передал. Может, сам возьмешь? А то чего ж позориться-то?

– Взять-то можно, – сказал я. – И князя дергать по пустякам незачем, решим все между собою.

Лица гридней посветлели.

– Только уговор, – построжел я. – Кого попало брать не буду. Хилого можно сделать сильным, а вот ленивого не разгонишь.

– Да парни хорошие! – хором уверили меня гридни. – Один к одному! Не без гонора, конечно, так ведь молодь!

И мы ударили по рукам.

Очень скоро к дружинной избе сошлись еще сорок с лишним человек – молодых, дюжих, кровь с молоком и грудь колесом.

Я спокойно осмотрел пополнение и сказал:

– Значит, так. Пока что на ваших четыре десятка я назначу начальниками своих парней. Временно исполняющими обязанности десятских. Они объяснят вам то, что уяснили сами. А потом посмотрим. Десятский должен быть лучше своего десятка – и на мечах, и вообще. Я не знаю, кто станет командовать, – это зависит только от вас, как себя покажете. А пока… Мал! Ивар! Ратша! Рулав! Вот ваши десятки. Займитесь их амуницией и приступайте к занятиям. Для начала проверьте, кто на что горазд. Пробегите до города и обратно, поупражняйтесь на стрельбище. В общем, вечером я жду от вас доклада, в смысле – кто есть кто. Вот, скажем… Прастен, да?

Из толпы вышел кудрявый парень и расплылся в улыбке:

– Ага!

– Не дергайся, Ивар, – улыбнулся я, – Прастен уставу не обучен, этим займешься ты. Зато у Прастена хорошо выходит и мечом, и копьем. И что из этого следует? Из этого следует, что Прастену нужно приналечь больше на другое, в чем он отстает. Вот с луком ты не шибко дружишь, а?

– Ага… – понурился Прастен.

– Ничего, подтянешься. – Я оглядел собравшихся и усмехнулся: – Вы сами хотели в мою полусотню, и я вас принял. Поэтому давайте служить так, чтобы ни мне, ни вам стыдно не было. Десятские, командуйте.

– Стройся! – зычно сказал Мал.

У десятка его все получалось бестолково, но постепенно дело пошло на лад.

– За мной, бегом марш!

И вот уже четыре десятка потрусили к воротам Городища. Я даже немного погордился…

Поглядел на оставшихся «моих» отроков и чуть не рассмеялся.

– Не смотрите вы на новеньких, как коты на мышей! Мы все – одна дружина. Князева! Вам с ними служить.

– А стелить им где? – проворчал Идан. – Избу-то, чай, не надуешь, как лягуху, больше она не станет.

– А вон те три клети если использовать? – я кивнул на крепкие срубы, что выстроились в ряд за нашей избой.

– Так то ж клети, там печей нет!

– Поставим, значит. Завтра же всем гамузом раствор замесим да плитняка натаскаем. А клети надо будет с нашим домом в одну большую дружинную избу соединить.

– Я видел сухие бревна! – загорелся Идан, вдохновленный тем, что будет вести хозяйство уже не десятка, а полусотни.

– Вот и займись ими. А остальные – за мной. Будем стекловаренную печь класть.

– Ух ты! – выразил Воист общее настроение.

Надо сказать, что печами я интересовался давно, и по работе (в будущем!) тоже, но все же браться за стекловарение здесь, с нуля, было боязно. Но надо же с чего-то начинать?

Скажу сразу – стекловаренную печь я с отроками строил около недели. Большую, из камня, все как полагается.

И керамические тигли обжег у местного гончара, и шихту заготовил из белого песка, поташа и прочего.

Часы мои показывали 16 сентября, когда я загрузил шихту и уголь. Целый день и всю ночь шихта в тиглях спекалась, выделяя обильную пену из шлаков. Получилась стекловидная фритта.

Времени я, впрочем, не терял. Пока варилось стекло, я с кузнецом на пару «сочинял» длинную железную трубку для дутья. Попотеть пришлось изрядно, но трубку я таки сделал и даже деревянный мундштук вставил, чтобы губы не обжечь.

Когда фритта остыла, я ее разбил на куски и лучшие из них – без пены, без пузырей и свилей – уложил в тигель для окончательной варки.

Она заняла всю ночь, а с утра, помолясь неведомым богам, я опустил трубку в тигель, намотал вязкое стекло, отливавшее желтизной, и выдул сосуд. Разрезал, выровнял, дал медленно остыть в отжигательном отделении печи, а к вечеру вынул тепленькое стекло. Оконное!

И довольно-таки прозрачное. Правда, чтобы различить сквозь него человеческое лицо, надо было приблизиться – уже в шаге от окна все расплывалось. Но это все пустяки, главное – светло стало!

Мы прорубили, пропилили проем побольше и вставили две рамы – стекла хватило в обрез. Ничего, еще наварим!

* * *

К началу октября, именуемым здесь листопадом, мы сложили еще три печки в пустующих клетях. Клети стояли на одной линии с дружинной избой, так что добавить стен из бревен между ними оказалось несложно – получилось что-то вроде тамбуров, соединяющих вагоны.