Фрагменты - Дэнни Уоллес

Кира наклонилась вперед к окну, следя за тем, чтобы не попасть в пятно лунного света. Крупный мужчина, никак не менее семи футов ростом и соответствующих габаритов. Тяжелее Киры, наверное, на две сотни фунтов. Кожа темная, хотя, возможно, не темнее ее – в неверном свете пробивавшейся сквозь облака луны судить было трудно. Здоровяк осторожно открыл входную дверь, выкатил небольшую тележку, спустил с крыльца и тщательно закрыл за собой дверь. Тележку заполняли пластиковые бутылки, и Кира догадалась, что он вышел за водой. За спиной незнакомец нес тяжелый мешок непонятно с чем, но оружия Кира у него не увидела. «Безопаснее подозревать худшее», – подумала она: в складках безразмерного пальто мог скрываться и крупнокалиберный пистолет, и автомат.

В темноте Кира тихонько собрала свои вещи и бесшумно спустилась по лестнице, чтобы последовать за ним. Гигант уже был на углу, когда она вышла на улицу; девушка дала ему завернуть и тенью скользнула за ним, ступая по захламленной мостовой так тихо, как только могла. Выглянув из-за угла, она увидела, как он медленно тащит за собой тележку, переваливаясь, словно утка. Связана ли такая походка только с комплекцией, или есть и другие причины? Дойдя до перекрестка, он шагнул на улицу, не притормозив ни на секунду, будто его совершенно не волновало, что его могут увидеть или чего доброго съесть. Как он только выжил так долго, не напоровшись на того ночного хищника? Незнакомец исчез за круглой стеной, и Кира покралась за ним.

Он стоял у зева туннеля метро, наполняя бутылки насосом, похожим на ее собственный, и при этом пыхтел от тяжелой работы, хотя четкие движения свидетельствовали о большом опыте: ему явно частенько приходилось накачивать воду.

Он партиал? Неподвижно стоя в тени, Кира наблюдала за ним, пытаясь… не услышать, не учуять, а почувствовать его, так, как чувствовала Сэмма: через Связь. Связь служила скорее для передачи эмоций, чем информации, – если она войдет с этим гигантом в контакт, то почувствует, что чувствует он. Кира вдумчиво разобрала свои эмоции: любопытство, усталость, уверенность в своей цели. Это им навеяно? А он тоже почувствует ее? Мужчина бормотал себе под нос – не ворчал, просто говорил вслух, примерно как она разговаривала сама с собой. Слов было не разобрать.

Чем больше Кира наблюдала за методично наполняющим бутылки незнакомцем, тем яснее становилось, что перед ней человек. Партиалы разрабатывались не просто солдатами, а специализированными солдатами: пехота – крепкие молодые мужчины, командование – мужчины постарше, врачами, как говорил Сэмм, были женщины, а пилотами и водителями – миниатюрные девушки, легко помещавшиеся в маленькие кабины. Оружейники сэкономили миллиарды долларов на уменьшении размеров самолетов. Очевидно, были и исключения: Кира понятия не имела, для чего предназначалась Герои, высокая длинноногая супермодель, захватившая ее и передавшая в руки доктора Мортон, но для какой специальности мог потребоваться такой «шкаф»? Он был просто огромен, теперь, когда Кира стояла на одном уровне с ним, это было особенно заметно. Какой-то суперсолдат среди суперсолдат? Может, он носил тяжелое оружие? Или предназначался для рукопашной? Сэмм ни о чем таком не говорил. Правда, он о многом не говорил. Кира напрягалась изо всех сил, стараясь почувствовать гиганта какой-либо формой Связи, доступной ей, но не чувствовала ничего.

Мало того, что он был слишком велик, так еще и запыхался: пройдя всего пару кварталов, дышал, как после марафона, что совершенно не вязалось с физическим совершенством партиалов, но было вполне естественно для грузного человека.

Почти полная луна в прояснившемся небе хорошо освещала незнакомца, и Кира тихонько вытащила бинокль, чтобы как следует рассмотреть его. Она сидела всего в тридцати ярдах от него, сгорбившись за ржавой машиной, но ей хотелось, по крайней мере, увидеть его оружие. На ногах и на поясе не было ни кобуры, ни заткнутых ножей, в тележке, как казалось, тоже стояли одни бутылки, а когда пальто гиганта на мгновение распахнулось, она не увидела ни ремней, свисавших с плеча, ни патронташа – ничего. Кира нахмурилась: кто бы стал бродить по заброшенному городу без оружия? Значит, оружие спрятано, но зачем его прятать, если ты думаешь, что вокруг никого…

Киру пробило мгновенное осознание: она зашла в ловушку! Этот грузный, медлительный и безоружный толстяк служил лишь приманкой, пока остальные окружали ее, отрезая пути к отступлению. Она бросилась на землю, скрываясь за машиной, на случай, если кто-то захочет пристрелить ее прямо сейчас, и в отчаянии огляделась. Боже, как темно, снайпер может сидеть за любым из сотен окон, за любой дверью, в любой тени, а она не в силах его разглядеть. Единственным выходом оставалось бежать, как от того чудища на площади. За ее спиной была какая-то витрина, возможно, бывшей пиццерии, в ней должна найтись по крайней мере подсобка, возможно, подвал, а если повезет, то и лестница, ведущая в остальную часть дома. Можно проскочить внутрь, найти другой выход и выскользнуть, пока ловушка не захлопнулась окончательно.

Мужчина на ступенях метро неторопливо потягивался рядом с покорно лежавшим рюкзаком. Готовится к атаке? Кира вскочила на ноги и молнией рванула в сторону витрины, ожидая свиста пуль за спиной. Сзади послышался вскрик, больше похожий на крик ужаса, но она не оборачивалась. За узкой деревянной дверью в дальней стене старой пиццерии открывался кабинет хозяина.

Кира бросилась туда, захлопывая дверь за собой, и, включив фонарь, осмотрелась в поисках другого выхода. Его не было. Ловушка захлопнулась.

Сметя рукой многолетнюю пыль и толстые стопки бумаг с металлического стола в центре комнаты, сбросив в другую сторону компьютерный монитор, Кира опрокинула стол на бок, прячась за ним. Присев за тонким барьером, она уперла автомат в плечо, направив ствол прямо на дверь, – стоит ручке чуть дернуться, она выпустит полную обойму в того, кто окажется за ней, – и стала ждать, едва осмеливаясь дышать.

Она ждала.

Прошла минута. Пять минут. Десять. Ей представился другой стрелок, так же выжидающе лежащий по ту сторону двери. Кто не выдержит первым? Их больше, шире пространство для маневра, и есть, кому маневрировать. Но и она так просто не сдастся. Хотят получить ее – пусть придут и возьмут.

Прошло еще десять мучительных минут, и Кира позволила себе перенести вес с затекшей до боли ноги на другую. Смахнув капли пота с глаз, она почувствовала, что они опухли и слезятся, но не сдвинулась с места. Еще десять минут. Саднило пересохшее горло, дрожали пальцы, судорожно сжимавшие автомат. Никто не шевелился, ни один звук не нарушил ночную тишину.

Кирин фонарик жалобно замерцал, бледнея и желтея, – садились батарейки. Они уже сдавали в последние несколько дней, а замену найти не удалось. Еще через десять минут свет совсем погас, и Кира закрыла глаза – впрочем, в полной темноте это не имело значения, – напрягая слух, чтобы не пропустить поворот дверной ручки, скрип половицы, шарканье ботинка или щелчок затвора. Еще десять минут. Двадцать. Час. Неужели они настолько терпеливы?

Или там просто никого?

Кира потерла глаза, восстанавливая ход событий. Она решила, что угодила в ловушку, – что было наиболее логичным объяснением, – но достоверно никого не видела. Не могло ли случиться так, что тот мужчина, безоружный, один в мертвом городе, наводненном чудовищами, действительно не имел товарищей? Крайне маловероятно, но все же возможно. Доверит ли она свою жизнь такой возможности?