Жернова истории - Андрей Колганов

– Короче, дядя! Снимай котлы, пальто, а заодно и кошелек твой тебе тоже больше без надобности! – с неким даже торжественным оттенком в голосе объявил он.

Во мне быстро закипало раздражение. Так вышло, что ни приемами рукопашного боя, ни какими-либо восточными единоборствами я никогда не владел, не обучался ничему подобному и мой реципиент. Все, что было у меня за душой, – подростковые потасовки и шесть месяцев в секции спортивного самбо в студенческие годы. У реципиента опыт был не богаче – две-три стычки после студенческих попоек по неясным причинам и с неопределенным результатом, поскольку все участники были уже пьяны в стельку. Ну, еще раз ему крепко досталось от местной шпаны в эмиграции, в Брюсселе, в пролетарском квартале Les Marolles, буквально в сотне-другой шагов от подножия монументального Дворца Юстиции, воздвигнутого около двух десятков лет назад. Для его строительства была снесена значительная часть квартала и выселено пятнадцать тысяч человек. Сумасшедший архитектор, проектировавший это самое большое судебное здание в Европе (а тогда, наверное, и в мире), умер еще до окончания строительства. И долго еще слово architect было одним из самых ходовых ругательств среди старожилов в местных кафе… Короче, если бы не двое мастеровых, спугнувших шпану, разбитым носом и губами, синяками и кровоподтеками дело могло и не ограничиться.

Но что-то во мне уперлось – отступать я категорически не хотел. Медленно я процедил сквозь зубы:

– Что же ты, мазурик, совсем с людьми говорить разучился? Сявке позволяешь поперед себя вякать?

Похоже, мои слова его все-таки немного зацепили. Старший недобро зыркнул глазами на своего молодого подельника. Секундное замешательство коренастого привело к тому, что ухмыляющийся молодой выступил вперед, картинно надевая на пальцы кастет.

«Пугает, зараза, – мелькнула мысль. – Вытащить ремень? Не успеваю. Да и не умею ремнем отмахиваться».

Больше нельзя было терять времени даром, пока и второй не пошел на сближение. Чисто теоретически я знал, что бить ногами в реальной драке следует только по нижнему уровню: по подъему стопы, по берцовой кости, в крайнем случае – по колену. Нанося удары выше – сам раскрываешься и подставляешься под удар, находясь к тому же в неустойчивой позиции. Поэтому решение было простое – с шагом вперед от души впаял молодому жестким рантом ботинка по голени. Проняло. Он осел на землю и завыл, схватившись обеими руками за подбитую ногу.

К сожалению, попытавшись применить тот же прием по отношению к коренастому, уже вышедшему на дистанцию удара, я не преуспел. Моя правая нога уже вылетела вперед… Но тут же мне пришлось с большим трудом пытаться осознать – почему это я валяюсь на земле, отчего у меня так болят нос и губы и почему так плохо соображает голова?

Кое-как удается сфокусировать зрение и приподнять голову. Надо мной возвышается какая-то фигура. Кажется, коренастый.

– Ногами лягаться, падла! – зашипел он, и мне крайне чувствительно прилетело сапогом по бедру. Бедро налилось дикой болью и буквально онемело.

– Кот, дай мне перо, порежу суку! – Это истерично выкрикивает молодой и вновь завывает от боли, не вставая с земли.

Теперь мне уже достаточно ясно видно, как старший несколько раз дергает руку, засунутую в карман, и наконец у него в руке виден блеск полоски металла. Нож! Ну все, приплыл! С большим трудом пытаюсь подтянуть непослушные ноги к животу – может быть, удастся его хотя бы отпихнуть от себя, выигрывая время?

Но тут, на мое счастье, неподалеку раздается заливистая трель свистка. Дворник или милиция? Видимо, нападавшим не очень-то хотелось решать эту задачку, потому что коренастый крикнул: «Шухер!» – и, подхватив за шиворот так еще и не поднявшегося с земли молодого, рывком поставил его на ноги и резво потащил за собой в темноту ближайшего проходного двора.

Пошатываясь, кое-как поднимаюсь на ноги и бреду к своему подъезду. Да, это мне еще повезло. Похоже, просто начинающая шпана попалась. Настоящие урки без разговоров заехали бы кастетом или свинчаткой по голове либо сунули финку под ребро, а потом бы уже обчистили остывающую тушку… Ну а если бы на моем пути встали те, что начали охоту за мной еще в Лондоне? И ведь такая встреча отнюдь не исключена! Поежившись от этой мысли, поднимаюсь по лестнице, подволакивая сильно ушибленную ногу.

Все мои потери в этой стычке свелись к испачканному грязью пальто и двум внушительным синякам, из которых меня больше всего беспокоил фингал, большим фиолетовым пятном расползшийся между носом, губами и глазом, заняв почти всю скулу (синяк на бедре был еще больше, но его хотя бы под брюками не видно). И если пальто кое-как удалось отчистить, то с фонарем под глазом мне пришлось на следующий день топать на работу в родной наркомат!

Нечего и говорить, какими взглядами провожали служащие ответственного работника с таким украшением на физиономии. Многие не ограничивались взглядами, а сочувственно интересовались – где это меня угораздило? Чтобы не вдаваться в подробности, я отбрехивался наскоро придуманной байкой о падении на лестнице и последующем столкновении моего лица с деревянными перилами.

Последними заинтересовались моим внешним видом студенты-практиканты из РКИ, с которыми мы собрались к концу рабочего дня решать накопившиеся вопросы. Но излагать им придуманную мною версию не пришлось. Паша Семенов сразу спросил:

– Виктор Валентинович! Кто это вам такой фонарь подвесил?

Да, перед этими ребятками юлить не стоило. Они и сами небось такие фонари ставили, да и им в ответ прилетало. Пришлось откровенно признаться:

– Вчера вечером у самого дома двое пытались на гоп-стоп взять. А у меня с собой вся зарплата была. Отмахался кое-как да и смылся от греха подальше. Но вот без ущерба не обошлось.

Студенты сочувственно покивали головами, а у Лиды в глазах мелькнуло нечто вроде презрения. «Не любишь, барышня, когда мужчина за себя толком постоять не может? – подумал я. – В общем, и правильно… Но вот ты мне и поможешь поправить дело!»

Однако пока надо было разбираться с организацией делопроизводства. И тут меня огорошил Адам Войцеховский:

– А я знаю, как сделать одну картотеку с возможностью сортировки сразу по шести признакам, которые вы нам называли! – с торжественным видом заявил он. Похоже, это стало сюрпризом не только для меня, потому что остальные студенты тоже воззрились на него с удивлением. Он, довольный произведенным эффектом, пояснил: – Мне рассказал один наш товарищ, который был в САСШ[2]. Нужно делать каталожные карточки с несколькими отверстиями. И в зависимости от того, соответствует данная карточка данному признаку или нет, либо остается отверстие, либо на его месте делается вырез. Например, если исходящие документы – отверстие, а если входящие – вырез. Тогда достаточно в это отверстие просунуть каталожный штырек, и на штырьке повиснут все исходящие, а в ящике останутся все входящие. Теперь, если из входящих нам надо отделить директивные документы от рабочих, просовываем штырек в другое отверстие – и готово: на штырьке повиснут, например, директивные, а в ящике останутся рабочие. Ну и так далее. – Он с сияющим лицом обвел всех нас взглядом.