Охотник. Здесь слезам не верят - Евгений Щепетнов

Сергар вошел в транс и, раскинув щупала силовых линий, накрыл своим сверхчувственным восприятием всю территорию поместья.

Да, явно, что у защитников «крепости» дела были плохи. В саду огрызались четыре огневые точки, работая теперь одиночными выстрелами, экономя патроны. У ворот горели четыре машины с трупами – большие джипы и большая же приземистая машина, в отличие от джипов практически целая, если не считать дыры в ее борту. Пламя, вырывающееся из пролома, и два трупа, которые находились в машине, не оставляли никакого простора для фантазии наблюдателя, похоже, что «Виталику» пришел конец. Подстерегли у ворот, врезали бронебойной гранатой и отправили «Виталика» на переселение души.

Вот только непонятно, а зачем тогда обстреливали дом? Зачем сейчас штурмуют, подавляя огонь последних защитников своего, уже покойного хозяина? Дело-то сделано! Олигарха убрали!

И тут до Сергара наконец дошло – за ним! Они пришли за ним! И нехорошо пришли, скорее всего, угробить, а не поговорить о дальнейшем сотрудничестве! Зачем угробить? Да мало ли зачем? Например, для того, чтобы «Виталик» не разбогател сверх меры, заполучив такой источник денег, такую печатную машинку, как Сергар. А где деньги – там и власть. Если человек, близкий к верхушке руководства страной, станет слишком богат, слишком влиятелен, да еще и приобретет себе бессмертие… нет уж, не доставайся ты никому, Сергар!

Тогда что же получается – это что, правительственные войска? Какие-нибудь спецназовцы, отправленные на «захват террористов, засевших в особняке некого олигарха»? (Так, скорее всего, объявят потом в новостных программах телевидения.)

Может, и фантастично, может, просто совпало, и все это разборки между кланами олигархов, но проверять свои умозаключения очень уж не хотелось. Валить нужно отсюда, и побыстрее, пока не нашпиговали пулями до полной невозможности восстановления. Он, скорее всего, бессмертный, но… смертный. И этот факт беспокоил до невозможности. Просто-таки свербел в душе, толкая бежать подальше от цепи людей в камуфляже, перебегавших от куста к кусту, наступающих неотвратимо, как сама смерть.

– Бежим, быстро! – сказав «А», нужно сказать и «Б», как говаривала Мария Федоровна, имея в виду, что все должно делаться последовательно и по порядку. Если уж ты однажды спас девицу-старушку, взял на себя ответственность за ее тело, так будь добр – закончи начатое. Оставлять женщину на растерзание вооруженных людей, которые не оставят свидетелей в живых – это будет совсем неправильно.

Через минуту они уже бежали прочь, по саду, пригибаясь к земле, стараясь, чтобы их не заметили, держа направление к забору, подальше от поля боя. Густые кусты не позволят нападавшим разглядеть согбенные фигуры беглецов, наверное не позволят. Сергар не знал способностей приборов, которые были надеты на головы врагов. Скорее всего, это были приборы ночного видения, позволявшие видеть в темноте, как днем, он знал о существовании таких приборов из телепередач и кинофильмов. Теперь увидел приборы в действии, и это самое зрелище его не обрадовало.

– Сюда! – Сергар рванул спутницу к себе (она почему-то замешкалась на бугорке возле пруда), поймал ее в воздухе, припечатал к земле под раскидистой елкой, толстой, будто дебелая дама, одетая в толстую шубу. Под еловыми лапами было сухо, чисто, пахло хвоей, и самое главное – ветки свисали почти до самой земли, оставляя узкую щель, через которую беглецы и пролезли.

– И что теперь? – хриплым шепотом, задыхаясь, спросила женщина. – Что это вообще такое?

Сергар подумал, прежде чем ответить, не хотелось, чтобы дама устроила истерику по поводу гибели единственного сына.

И, кстати сказать, а с чего он решил, что убит именно ее сын? Что это он был в сгоревшем автомобиле? По логике, так оно и есть, но пока не убедился, пока не уверился – рано делать выводы.

Насчет «что же это такое» – самому бы хотелось знать. Хуже нет, когда не знаешь, откуда исходит опасность, и вообще – какая это опасность.

– Не знаю, – ответил сухо, выдохнув ответ прямо в ухо собеседнице. – Молчи! Они идут сюда!

– Откуда ты знаешь? – испуганно шепнула женщина, но рука Сергара зажала ей рот, и теперь она могла только сопеть да трястись. Ее и правда трясло, как от холода, впрочем, и немудрено. Всего за сутки она успела побывать в драке, на том свете и очнулась в теле молодой красивой девушки – вместо своего старого, изношенного, больного тела. Стрельба, огонь, какие-то люди, стреляющие из автоматов – это было слишком для утомленного, истерзанного событиями мозга, и он был на грани помешательства. Сергар чувствовал это, но что мог поделать? Что будет, то и будет…

– Здесь! – Негромкий, грубоватый, с хрипотцой голос раздался в трех шагах от ели, под которой сидели беглецы, и Сергар почувствовал, как женщина вздрогнула, дрожь ее усилилась, ее буквально били конвульсии, как припадочную.

«Только бы не припадок!» – подумалось лекарю. Он с трудом удерживал бьющуюся в конвульсиях женщину, отчаянно надеясь, что избежит шума. Бывшая старушка оказалась очень сильной, почти такой же сильной, как тогда, во сне.

Психически больные вообще очень сильны, это Сергар помнил еще по детским воспоминаниям, был у них в деревне парень, крепкий, но невеликого ума, хотя и добрый парнишка. Он иногда подрабатывал лесорубом, и работа эта, опасная, и не для неловких людей, едва не свела его в могилу. Однажды он встал не там, где нужно, когда дерево начало падать, подрубленное у комля, и вовремя не сумел отскочить, получив по башке здоровенной, едва не в обхват узловатой ветвью. Ветке-то ничего, а парень вот обеспамятел – недели три никого не узнавал, потом все-таки встал на ноги – в немалой степени благодаря снадобьям матери Сергара. Все шло как прежде, пока однажды его не обнаружили посреди деревенской площади, голого, пускающего слюни – как настоящий идиот. Когда деревенские мужики попытались его увести, он раскидал их так, будто это были не здоровенные мужичины – лесорубы, пахари, рыбаки и охотники, – а малые дети, едва научившиеся ходить.

Десять человек не могли его взять, раз за разом оказываясь в придорожной канаве. Так и бросили стоять одного – здоровье дороже. Постоит, надоест, да и пойдет домой. А кому надо – пусть сами его и ведут.

Наутро он был дома и не помнил, что такое с ним было.

Так продолжалось несколько лет, примерно раз в два-три месяца парень устраивал «стояние», и деревенские постепенно привыкли к его безумию. Сумасшедший, да. А так – тихий парень, невидный, не скажешь, что силач. Что случилось у него с головой после удара дерева, почему во время приступов становился нечеловечески сильным и ловким – никто не знал.

Псих, так его и прозвали. Умер во время чумы, вместе с родителями Сергара. Помогал хоронить чумные трупы – пока не свалился, покрытый гниющими нарывами.

– Ты уверен, что они сюда побежали?

– Уверен. Двое. Я видел. Что будем делать?

– Что-что… искать! Сказано же, зачистить всех, кто в доме! Никого не оставлять в живых! А раз сказано – надо исполнять. Иначе и нас зачистят…