Горничная - Нита Проуз

Я устроила расследование.

– Бабушка, – спросила я, – чем ты болеешь? Ты так мне и не сказала.

Мы в тот момент находились в кухне, прибирались после ужина.

– Моя дорогая девочка, – сказала она. – Давай присядем.

Мы заняли свои места за нашим обеденным гарнитуром на двоих в деревенском стиле, который много лет назад подобрали на помойке у дома.

Я ждала, когда она заговорит.

– Я хотела дать тебе время. Время свыкнуться с этой мыслью.

– Свыкнуться с какой мыслью? – не поняла я.

– Молли, милая. Я серьезно больна.

– Правда?

– Да. У меня рак поджелудочной железы.

В одно мгновение все кусочки головоломки встали на свои места и из мрачных теней выступила целостная картина. Это объясняло потерю веса и отсутствие сил. От бабушки осталась только половина, поэтому ей необходима была качественная и квалифицированная медицинская помощь, чтобы она могла победить свою болезнь и полностью выздороветь.

– Когда твое лекарство начнет действовать? – спросила я. – Может, тебе пойти к другому доктору?

Но по мере того, как она рассказывала подробности, до меня стала доходить правда. Паллиатив. Такое оперное слово, так приятно произносить. И так трудно об этом думать.

– Этого не может быть, бабушка, – настаивала я. – Ты поправишься. Мы просто должны найти выход из этой ситуации.

– Ох, Молли. Не из любой ситуации можно найти выход. У меня была такая хорошая жизнь, правда, была. И ни о чем не жалею, кроме того, что меня не будет рядом с тобой.

– Нет, – сказала я. – Это неприемлемо.

Бабушка посмотрела на меня с выражением, которое я не смогла расшифровать, потом взяла мою руку в свои. Кожа у нее была мягкая-мягкая и тонкая, как папиросная бумага, но ее рука была теплой – до самого конца.

– Давай смотреть правде в глаза, – сказала она. – Я собираюсь умереть.

Я почувствовала, как стены комнаты сжимаются вокруг меня, а пол уходит из-под ног. На мгновение я утратила способность дышать, не говоря уже о том, чтобы пошевельнуться. Я была уверена, что сейчас упаду в обморок прямо тут, за кухонным столом.

– Я сказала Колдуэллам, что не могу больше работать, но ты не волнуйся, у нас есть «Фаберже». Надеюсь, что, когда пробьет мой час, милосердный Господь приберет меня к себе быстро и без мучений. Но если у меня будут боли, у меня есть рецепт. И у меня есть ты…

– Бабушка, – сказала я. – Должно же быть какое-нибудь…

– Только ты должна пообещать мне одну вещь, – перебила меня она. – Я ни за что не поеду в больницу. Я не хочу провести мои последние дни в казенной обстановке в окружении чужих людей. Ничто не заменит семью и близких. И домашний уют. Если я и хочу, чтобы кто-то был рядом со мной, это ты. Ты меня понимаешь?

К сожалению, я понимала. Я изо всех сил пыталась игнорировать истинное положение вещей, но теперь это было невозможно. Бабушка нуждалась во мне. Что еще мне оставалось делать?

В тот вечер силы у бабушки иссякли задолго до начала «Коломбо», поэтому я уложила ее в постель, поцеловала в щеку и пожелала спокойной ночи. Потом перемыла все кухонные шкафчики и всю нашу кухонную утварь поочередно. Я не могла сдержать слез, пока полировала столовое серебро – не то чтобы у нас его было много, но кое-что все-таки было. Когда я закончила, вся кухня благоухала лимонами, но я не могла отделаться от ощущения, что грязь затаилась в щелках и трещинках и, если я не вычищу ее, зараза распространится на все грани нашей жизни.

Я так и не сказала бабушке про «Фаберже» и Уилбура, про то, что он оставил нас без гроша. Что теперь я больше не могу позволить себе учебу в колледже и даже на оплату квартиры наскребаю с трудом. Вместо этого я просто стала брать больше смен в «Ридженси гранд» и работать сверхурочно, чтобы покрыть все наши расходы – включая болеутоляющее для бабушки и нашу еду. Мне не удавалось вовремя платить за квартиру, о чем я тоже не стала говорить бабушке. Каждый раз, сталкиваясь в коридоре с мистером Россо, нашим квартирным хозяином, я просила его дать мне отсрочку, объясняя, что бабушка больна и теперь мы можем рассчитывать только на мои доходы.

Бабушке становилось все хуже и хуже. Сидя у ее постели, я читала ей рекламные буклеты из колледжа, в красках расписывая все лекции и семинары, входящие в программу курса гостиничного дела, хотя прекрасно знала, что теперь все это не для меня. Бабушка закрывала глаза, но я видела, что она слушает, потому что на лице ее играла умиротворенная улыбка.

– Когда меня не станет, расходуй «Фаберже» по своему усмотрению. Если ты продолжишь подрабатывать на полставки, тебе должно хватить на оплату квартиры по меньшей мере на два года, и это не считая оплаты твоего обучения. Это твои деньги, так что пользуйся ими, чтобы облегчить себе жизнь.

– Да, бабушка. Спасибо тебе.

Я унеслась мыслями в прошлое и сама этого не заметила. Я стою у двери нашей квартиры. Швабра у стены, а я прижимаю к груди бабушкину подушку с молитвой о безмятежности. Я не помню ни как выпустила из рук швабру, ни как взяла с кресла эту подушку. Паркетный пол сияет чистотой, но он вытоптан и вытерт нашими ногами за десятилетия нашей ходьбы в нашей повседневной жизни. Электрический свет бьет мне в глаза, слишком яркий и слишком теплый.

Я совершенно одна. Сколько я тут простояла? Полы успели высохнуть. Мой телефон начинает звонить. Я наклоняюсь и беру его с бабушкиного кресла.

– Алло, Молли Грей у телефона.

На том конце провода некоторое время молчат.

– Молли. Это Александр Сноу из отеля. Я рад, что ты дома.

– Спасибо. Да. Я довольно давно уже дома. Детектив Старк сама отвезла меня домой после того, как допросила. Очень любезно с ее стороны.

– Да. И спасибо тебе, что согласилась поговорить с ней. Я уверен, что ты очень помогла следствию.

Он снова умолкает. Я слышу на том конце провода его частое дыхание. Он не впервые звонит мне домой, но все равно звонок мистера Сноу – событие нечастое.

– Молли, – произносит он снова, – я понимаю, что у тебя сегодня был очень утомительный день. Многим из нас пришлось сегодня нелегко, в особенности миссис Блэк. Новость о… о кончине мистера Блэка стала достоянием гласности. Как ты можешь себе представить, весь персонал очень огорчен и встревожен.

– Да. Могу себе представить, – говорю я.

– Я понимаю, что завтра у тебя первый выходной за несколько недель и что ты многое пережила сегодня, но похоже, что Шерил восприняла новость о смерти мистера Блэка очень тяжело. Она говорит, что это причинило ей «сильную травму», поэтому завтра она не придет.

– Но это же не она нашла его мертвым, – говорю я.

– Каждый человек реагирует на стресс по-своему, – отвечает он.

– Да, конечно, – соглашаюсь я.