Горничная - Нита Проуз

– Я не могу туда войти, бабушка. Этот отель слишком роскошный для меня.

– Вздор. Ты достойна войти в эти двери ничуть не меньше, чем кто-либо еще. И ты войдешь. Ну, давай же.

Она подтолкнула меня вперед. Мистер Престон, тот самый ее знакомый швейцар, поприветствовал меня.

– Очень приятно с вами познакомиться, – произнес он, слегка поклонившись и приподняв свою фуражку. Потом посмотрел на бабушку со странным выражением, которое я не смогла расшифровать. – Давненько мы не встречались, Флора, – сказал он. – Рад тебя видеть.

– Я тоже рада, – отозвалась бабушка.

– Пожалуй, лучше будет, если я провожу тебя, Молли, – сказал мистер Престон.

Он провел меня сквозь искрящуюся вращающуюся дверь, и я впервые вступила в роскошное лобби «Ридженси гранд». Оно оказалось настолько прекрасным, настолько величественным, что я едва не лишилась чувств от этого зрелища – мраморных полов и лестниц, сверкающих золотом перил, элегантных служащих за стойкой регистрации, в своей униформе похожих на маленьких аккуратных пингвинчиков, обслуживающих нарядных гостей, которые расхаживали по величественному лобби.

Мы свернули направо, затем налево, затем опять направо, проходя мимо одного кабинета за другим, пока наконец не остановились перед строгой черной дверью с латунной табличкой, на которой значилось: «Мистер Сноу, управляющий отелем „Ридженси гранд“». Мистер Престон два раза постучал, затем широко распахнул дверь. К моему полному изумлению, я очутилась в темной кожаной пещере, оклеенной горчичного цвета парчовыми обоями и заставленной высокими, от пола до потолка, книжными шкафами. Я могла без труда представить, что нахожусь в доме 221Б по Бейкер-стрит, в кабинете самого Шерлока Холмса.

За великанским столом красного дерева сидел малюсенький мистер Сноу. При виде нас он поднялся, чтобы поприветствовать меня. Когда мистер Престон тактично удалился из кабинета, оставив нас наедине, признаюсь, что, хотя ладони у меня были влажными от пота, а сердце готово было выскочить из груди, я чувствовала себя настолько очарованной «Ридженси гранд», что была полна решимости во что бы то ни стало добиться заветной должности горничной.

По правде говоря, само собеседование практически не отложилось у меня в памяти, за исключением пространной речи мистера Сноу о манерах и правилах, этикете и благопристойности, которая прозвучала в моих ушах не просто сладостной музыкой, а божественным гимном. После нашего разговора он повел меня по священным коридорам – налево, направо, налево, – пока мы снова не оказались в лобби и не начали спускаться по крутой мраморной лестнице, которая вела в подвал отеля, где, как он сообщил мне, находились подсобные помещения, прачечная и кухня. В тесном и душном чулане, совмещенном с офисом, где пахло тиной, плесенью и крахмалом, меня представили старшей горничной, мисс Шерил Грин. Она оглядела меня с ног до головы, потом сказала:

– Сойдет.

На следующий же день я начала обучение и вскоре уже работала на полную ставку. Работать оказалось куда лучше, чем ходить в школу. На работе меня если и дразнили, то, по крайней мере, настолько завуалированно, что можно было это игнорировать. Делай свое дело, и они отстанут. А самое потрясающее в работе было то, что за нее платили деньги.

– Бабушка! – провозгласила я, вернувшись домой после того, как сделала свой первый вклад в «Фаберже».

Я протянула ей квитанцию, и она улыбнулась от уха до уха.

– Никогда не думала, что доживу до этого дня. Ты – моя отрада. Ты это знаешь?

Бабушка притянула меня к себе и крепко обняла. С бабушкиными объятиями не сравнится ничто в мире. Наверное, это то, по чему после ее смерти я скучаю больше всего. По ним и по ее голосу.

– Бабушка, тебе что-то попало в глаз? – спросила я ее, когда она отстранилась.

– Нет-нет, со мной все в полном порядке.

Чем больше я работала в «Ридженси гранд», тем больше вкладывала в «Фаберже». Мы с бабушкой начали обсуждать возможные варианты дальнейшего образования для меня. Я сходила в местный муниципальный колледж на день открытых дверей, посвященный курсу гостиничного дела. Это было очень интересно. Бабушка посоветовала мне подать заявление, и, к удивлению моему, меня приняли. В колледже я бы научилась не только убирать и обслуживать весь отель, но и управлять сотрудниками, как это делал мистер Сноу.

Однако прямо перед тем, как должны были начаться занятия, я пошла на вводную лекцию, и вот там-то я и встретила Уилбура. Уилбура Брауна. Он стоял перед одним из столов с учебной литературой и читал какую-то брошюрку. Там можно было бесплатно взять блокнот и ручку. Он схватил сразу несколько и сунул их себе в рюкзак. Он преграждал подход к столу, а мне очень хотелось пролистать брошюры.

– Прошу прощения, – сказала я. – Можно мне подойти к столу?

Он обернулся. Он был плотный и коренастый, в очках с очень толстыми стеклами, а его черные волосы выглядели жесткими.

– Прошу прощения, – произнес он. – Я не заметил, что я вам мешаю. – Он устремил на меня взгляд своих немигающих глаз. – Я Уилбур. Уилбур Браун. Осенью я иду на курс бухгалтерского учета. Вы тоже идете осенью на курс бухгалтерского учета?

Он протянул мне руку. Я дала ему свою, и он тряс и тряс ее, пока я не вынуждена была выдернуть ладонь, чтобы прекратить эту тряску.

– Я собираюсь заняться гостиничным менеджментом, – сказала я.

– Мне нравятся умные девушки. А вам какие парни нравятся? Которые секут в математике?

Я никогда не задумывалась о том, какие «парни» мне нравятся. Я знала, что мне нравится Родни с работы. У него было качество, которое по телевизору как-то раз назвали апломбом. Как пломба. У Уилбура апломба не было, зато было кое-что другое: он был открытым, прямым, понятным. Я не боялась его так, как боялась почти всех других мальчиков и мужчин. А, наверное, стоило.

Мы с Уилбуром начали встречаться – к огромной радости бабушки.

– Я так счастлива, что ты нашла себе кого-то. Это просто прекрасно.

Я приходила домой и рассказывала ей все про него, как мы с ним вместе ходили в магазин и там воспользовались купонами на скидку, или как мы гуляли в парке и насчитали 1203 шага от статуи до фонтана. Бабушка никогда не задавала вопросов о более личных аспектах нашего романа, за что я ей очень благодарна, поскольку не уверена, что нашла бы нужные слова, чтобы объяснить ей, какие эмоции испытываю относительно физических отношений, за исключением того, что, несмотря на их новизну и непривычность для меня, все это было довольно приятно.

Однажды бабушка попросила меня позвать Уилбура в гости, и я выполнила ее просьбу. Если он ее и разочаровал, она хорошо это скрыла.

– Можешь приводить своего кавалера сюда, когда захочешь, – сказала она.

Уилбур начал регулярно приходить к нам ужинать, а после ужина оставался смотреть «Коломбо». Ни мне, ни бабушке не доставляли удовольствия его нескончаемые вопросы и комментарии, но мы переносили их стоически.