Филипп Бобков и пятое Управление КГБ. След в истории - Эдуард Макаревич

Уже последующий анализ выявил особенности американской стратегии, нацеленной на длительный процесс разрушения Советского Союза. Выделялись два основных направления.

Первое касалось мощной, масштабной работы, подрывающей государственный строй СССР изнутри. Компрометировалась партия как руководящая сила страны, с целью ее полного разложения и ликвидации; взращивались оппозиционные настроения среди научной и творческой интеллигенции, особенно в сфере культуры; поддерживались агенты влияния в руководящих органах, способных остановить развитие страны; разжигалась национальная вражда. Продвигались проекты «прав человека», «демократии», предусматривающие помощь тем группам и людям в СССР, которые были в оппозиции к правящему режиму, как правило, в среде интеллигенции. Планировалось эту помощь предоставлять в виде денежных средств, типографского оборудования, определенного снаряжения для подрывной деятельности.

Второе направление было связано с нанесением чувствительного ущерба экономике, с манипулированием ценами на нефтяном рынке, со значительным ограничением поставок нового оборудования и технологий для промышленности, и при этом с максимальным наращиванием новейших видов вооружения, втягивающим СССР в тяжелейшую гонку вооружений, истощающим его экономически.

О том, насколько серьезны были усилия американцев в этом направлении, говорит документ, направленный председателем КГБ Ю. В. Андроповым в ЦК КПСС 24 января 1977 года, в котором говорилось о планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан. Речь шла о том, что, «по замыслу ЦРУ, целенаправленная деятельность агентуры влияния будет способствовать созданию определенных трудностей внутриполитического характера в Советском Союзе, задержит развитие нашей экономики», направит научные изыскания в СССР по тупиковым направлениям. Такие планы появились у ЦРУ с того момента, как СССР начал активно развивать свои контакты с Западом.

Президент США Р. Рейган, объявив СССР «империей зла», возложил задачу борьбы с этой «империей» прежде всего на ЦРУ, которое сделало эту борьбу национальным проектом. Тогда в ЦРУ был создан штаб из интеллектуалов для координации действий государственных структур на советском фронте [33].

То, что США возвели задачу борьбы с Советским Союзом в ранг национального проекта на долгую перспективу, говорит о том, что эта борьба была жизненно важной для развития Америки, и она переходила от президента к президенту. По крайней мере, формулировка из директивы СНБ-68 – «холодная война – это на самом деле настоящая война, в которой на карту поставлено выживание свободного мира…» – оставалась руководящей для американской политической элиты во все годы существования СССР. Да и требования к этой элите в условиях холодной войны директива предъявляла весьма жесткие: «Выполнение этой программы потребует от нас всех находчивости, жертвенности и единства, диктуемых суровостью проблемы, и настойчивого упорства в достижении наших национальных задач».

Но какое отношение было у лидеров Советского Союза к набирающей силу холодной войне?

«Вся беда наша, если говорить о холодной войне, – говорил Бобков в отношении этой ситуации, – состояла в том, что руководство СССР не придавало большого значения тому, что против нас идет именно война. У нас было немало материалов разведки, которые были представлены руководству страны. Однако в аппарате ЦК КПСС росло убеждение, что нам ничего не угрожает. Мы победили Гитлера, фашизм, и нам ничего не страшно – такая была точка зрения. Холодную войну в основном рассматривали как пропаганду».

Вызов США как вызов политический и интеллектуальный, нацеленный на разрушение социалистического строя в СССР, партия не воспринимала. И вызов этот не приняла. Но его принял КГБ, когда его возглавил политик, обладающий аналитическим умом, – Юрий Владимирович Андропов.

Без Андропова Пятое управление вряд ли бы появилось в Комитете государственной безопасности СССР. Вообще, приход в КГБ такой незаурядной личности, как Андропов, изменил облик этой организации, поднял ее интеллект, придал ей политическую заостренность и оперативный блеск. Пожалуй, КГБ времен Андропова превзошел в понимании политических и идеологических процессов аппарат партии, что вызывало тогда подозрительность М. А. Суслова, идеолога партии, и Б. Н. Пономарева, занимавшегося международным коммунистическим движением.

Сделать Юрия Владимировича Андропова руководителем КГБ решил Л. И. Брежнев, генеральный секретарь партии. Тогда складывалась сложная ситуация в партийном руководстве. Там боролись за влияние две группировки лидеров. Брежнев поддержал тех, кто выступал против растущего влияния в партии и государстве А. Н. Шелепина, бывшего председателя КГБ, тогда секретаря ЦК партии, члена Политбюро. Близок к Шелепину был и В. Е. Семичастный, глава КГБ в тот период. Андропов, в то время секретарь ЦК, занимавшийся связями с коммунистическими партиями социалистических стран, не примыкал ни к каким группировкам, не занимался интригами, а честно и творчески выполнял свои обязанности. Поэтому решение Брежнева назначить его председателем КГБ было верным.

Но в самом Комитете госбезопасности ситуация тогда, в 1967 году, была сложная, напряженная. Причиной тому были распри между отдельными группами руководящих работников. Как вспоминал Бобков, основную группу составляли бывшие партийные работники, которые появились в органах госбезопасности после ареста В. С. Абакумова (министра госбезопасности СССР в 1946–1951 годах. – Э. М.). Эти работники, пришедшие из партийного аппарата, занимали ключевые посты и считали себя заслуживающими ведущего положения и, по выражению Бобкова, «держали оборону против новых молодых сотрудников, которым Шелепин и Семичастный открывали дорогу на руководящие посты». Но «фракция» партработников не сдавала своих позиций. В этой ситуации труднее всех приходилось профессионалам – кадровым офицерам разведки и контрразведки, которые и несли на себе всю тяжесть оперативной работы.

И вот в КГБ появился Андропов. Тут сразу засуетились бывшие партработники, которые старались показать себя сторонниками нового председателя и продемонстрировать свою значимость. Андропов не стал реагировать на лесть, на видимые и невидимые знаки преданности, а выразил доверие профессионалам. Это сразу вызвало уважение к нему. Это его доверие профессионалам не было жестом опытного управленца. Это было принципом Андропова – делать ставку на профессионалов в любом деле, доверять им. «Жертвой» этого принципа стал и Бобков, когда позже Андропов определял руководителей Пятого управления.

Но был высший принцип, которому следовал Андропов. Быть твердым в своих убеждениях. Он никогда не подвергал сомнению социалистический путь развития Советского Союза. Именно с этой позиции он смотрел на проблему настроений и взглядов некоторых партийных и государственных деятелей, оппозиционной интеллигенции, на проблему нравственной ущербности их поведения, на усилия ЦРУ, стремящегося разложить советское общество, разделить власть и народ. Ведущий тезис его позиции здесь был такой: «Мы живем в стране социализма. Немало тех, кто сомневается в этом, говорит, что социалистическое общество не таким должно быть. Мы, дескать, ушли от социалистических начал. Но мы – первые. Иного социализма на Земле никто в жизни не воплотил, да и не воплощал. Конечно, многое хочется улучшить, усовершенствовать. Мы обязаны это делать. Но искать иные пути, бросать наш опыт, отказываться от него – значит уйти от социализма, похоронить завоевания Октября, закрыть дорогу в будущее».