Чарующее зазеркалье - Елена Сибирко

В земле Бод нам пришлось задержаться ещё на десять дней. По разным причинам, но, прежде всего, из-за моей болезни, именно болезни, потому что я отказывалась верить сказкам кхамба о демонах, тем более, что они чего-то не договаривали. Но однажды всё изменилось. В нашу деревню зашел буддисткий монах из храма Джихенкель, что на севере земли Бод. Он совершал священное паломничество и шёл далеко на юг Тибета. Это был человек лет тридцати-сорока. Когда-то его звали Адрианом, и жил он в далёкой, туманной Англии, но однажды что-то произошло, именно это что-то привело его в Тибет и заставило изучать магию. Максимилиан хорошо знал человека, которого все звали Якушуа, или Мудрый Медведь. Он был хранителем библиотеки древних тибетских мудрецов, он знал очень и очень многое, и он пришёл в деревню кхамба, чтобы лично поприветствовать избранных, то есть нас. Якушуа научил нас многому, он рассказал всё о жрице Чханге и показал, как нужно делать ловушки для демонов, присылаемых из Зазеркалья, он практически излечил меня и Джанет. Но одно обстоятельство не давало покоя. В последнее время мне не нравилась моя сестра. Она всюду следовала за Якушуа, ловила влюбленными глазами каждый его взгляд, каждое слово. Джанет полюбила Мудрого Медведя, полюбила первый раз в жизни и, быть может, навсегда. Но он был монахом. Ещё в молодости Адриан отрекся от женщин и от любви так же, как отреклась от земных чувств Джанет. У них было много общего. Кроме того, влюбленная девушка восстановила свою природную красоту. Уж не знаю, как ей это удалось, но Джейн опять выглядела молодой красавицей. Любой мужчина, даже самый святой, не мог не понять и не оценить её красоту. К тому же в ней проснулось женское обаяние, ум, кокетство. В общем всё, что так нравится мужчине в девушке. Мне даже казалось иногда, что Якушуа смотрел на неё не просто восхищенно, слушал рассказы об амазонках, подвигах и наших приключениях, но и задумчиво, грустно. Как ни старался Медведь сослаться на свои годы объясняя этим невозможность возникшего между ними чувства. Он заболевал любовью всё больше и больше. Джанет могла, умела нравится, она была бы идеальной женой для такого человека, как Якушуа, да и пост не обязывал Медведя не иметь семьи. Но что-то опять должно было стать между ними. Какие тайные причины заставляли такого мудрого мужчину, разглядевшего в Джанет бесценный вклад, отказаться от неё, было не понятно.

Я знаю только, что однажды ночью ко мне ворвалась Джанет вся в слезах, и ещё долго-долго плакала она у меня на руках, прежде чем тихим голосом сказала:

– у Конх-реки (горная речка к востоку от селения) я сказала Якушуа, что Джанет любит Мудрого Медведя. Но он отвечал, что не может впустить меня в свою жизнь, в свои странствия, что я нужна племени амазонок, потому что я – их вождь, сестренка опять заплакала у меня на плече, но вдруг лицо её стало серьёзным. Она поднялась. Вид её пугал меня: в глазах светилась ненависть, холодный, злой блеск. Она сказала так, и слова эти я запомнила на всю жизнь:

–Я амазонка, сильная женщина, вождь племени, и я не позволю какому-то жалкому, слабому мужчине унижать меня.

Джанет вдруг рванулась к двери и выбежала из дома. Вот он образец женской гордости, вот тот идеал, тот характер, которого так не хватало мне. Ночная тьма поглотила Джанет. Нет, она не пошла спокойно спать, она отправилась в лес, в горы, чтобы разделить своё горе с природой, вылить из своей души отравляющее вино ненависти, злобы. Она не простит Якушуа, но и не будет мстить ему, как этому её учила мать.

На следующее утро хранитель священных текстов ушел. Вот что она сказал нам перед тем, как продолжить своё странствие:

–Елена и Максимилиан, вы пойдёте горной тропой к монастырю Лонгдо. По пути вы встретите человека, нуждающегося в помощи, и поможете ему, вы утолите его жажду и приведете в святой монастырь вместе с собой. Джанет, – он обратился к моей сестре, – ты тоже поведешь свой народ в монастырь, только за его стенами амазонки обретут счастье и безопасность. Но не должны вмешиваться в ход событий. Избранные должны сами пройти испытание и исполнить пророчество.

–Опять испытание? Сколько же можно? – не удержалась я.

–Сколько нужно, – ответил Якушуа и продолжил, – вы вновь встретитесь в белом аду у высокой горы Джун-Чунгур, упирающейся в небо своей головой. А через семь дней и десять ночей, в День Белого Лотоса найдёте храм Лонгдо в золотом плаще.

–Мудрый Медведь, что такое День Белого Лотоса?

–Это день смерти Елены Блаватской. Она, как и ты, была избрана для борьбы с Зазеркальем, но Филипп, твой брат Максимилиан, выбрал Агнессу, он ошибся, за что и был наказан пленением.

–Опять Елены, – усмехнулся Макс, – прямо-таки магическое имя.

–Прощайте, дети мои. И д поможет вам, Всемогущий Будда. Прощай, Джанет.

Но девушка не ответила на его нежный, долгий взгляд.

Якушуа не был перед ней ни в чём виноват, но гордая амазонка не простила его за слабость-он не смог пойти против (как потом выяснилось) своего прошлого ради любви, не стал сражаться за неё и потому получил одно презрение взамен счастья.

Так, или иначе, Якушуа ушёл, и нам тоже предстоял поход, гораздо более трудный, ем тот, который мы уже преодолели. При одном взгляде на отвесную горную стену меня охватывал ужас, тоненькая тропинка поднималась очень круто, местами она терялась, заваленная каменными глыбами, а потом вдруг вновь появлялась в совсем неожиданном месте.

Впрочем, каменные выступы мы встречали не так уж часто, потому что наш винтообразный путь проходил по бескрайнему лесу, облюбовавшему эту вершину. По идее Лонгдо должен был располагаться в одном из ущелий, но на какой именно вершине? И есть ли приличный перевал в этой местности? Господи, подумать только, ещё пару месяцев назад я была обычной девушкой, только из книг знающей такие слова, как «вулкан», «перевал», «амазонки», ещё вчера я отрицала маги и жизнь на других планетах, а нынче я почти супермен, с легкостью преодолевающий любые препятствия.

Правда, теперь у нас с Максимилианом имелось целых две лошади. Пони были не большими, но очень выносливыми. К тому же в них чувствовалась порода и темперамент, уже по гордой осанке и благородному шагу мы догадались, что эти лошади не принадлежали кхамба, вероятнее всего, они были отбиты у южного каравана, направляющегося в Китай. Чёрную кобылу с белой звездочкой во лбу мы назвали Мартой, а жеребца, ужасно похожего на свою подругу, только с длинными белыми носочками – Ветром.

–Когда у нас будет сын, – однажды сказал Максимилиан, – я хочу, чтобы у него был такой же характер, как у Ветра.

Удивления моему не было предела. Впервые Макс говорил о нашем совместном будущем, более того – о семье, детях. К тому же сравнивал сына с лошадью. Но как же сильно я удивилась, когда поняла вдруг, что я действительно никогда не задумывалась о браке, хотя осознавала, что люблю больше всего на свете этого мужчину.

Была воспитана в добропорядочной семье и не представляла себя в роли любовницы, хот по идее дело шло к этому. Максимилиан говорил когда-то про «космическую свадьбу», но, во-первых, это было так давно, а во-вторых, мы давно забыли про это. Мне, конечно, было приятно, что он хот б имел серьезные намерения, но почему же я вела себя так? Да и какая в космосе разниц, есть ли у меня штамп в паспорте, или нет?