Марина. Код силы - Анастасия Король

Иногда в ее голове звучала музыка, и она подпевала ей, продолжая гладить полотна.

Одна из картин ей нравилась больше всех: там, где все та же женщина лежала, волосы ее разметались по подушке, а вокруг летали перья.

Что-то ей казалось таким знакомым… Она все пыталась уловить за хвост это воспоминание, но никак не получалось.

В дверь постучали. Ева вздрогнула, сжалась и забилась в угол. Почему-то от стука в дверь ей становилось так страшно!

Человек в белом халате поздоровался с ней. Этот мужчина ей нравился. Он не заставлял ее ничего глотать. Он просто говорил и голос ее успокаивал. Он протащил по полу большую длинную коробку.

– Мистер Аскендит тебе прислал подарок. Ох. Тяжелый, – вздохнул он и придвинул коробку к окну. – Так-сссс. Посмотрим…

Ева заинтересованно скосила глаза и проследила, как доктор раскрыл коробку, установил подставку и закрепил электрическое пианино.

Доктор кинул взгляд на забившуюся в углу у картин Еву. Столкнувшись с ним взглядом, она быстро отвела глаза. Доктор улыбнулся. Он видел прогресс. Месяц назад Ева не реагировала ни на один раздражитель, а теперь глаза лучились заинтересованностью. Доктор в который раз отметил способность дэвлесс к регенерации и, судя по всему, она касалась и мозга, и нейронных связей в нем.

– Я все подключил. Иди смотри на свой подарок. Через час зайду за тобой и отправимся на прогулку, хорошо?

Доктор вышел, а Ева привстала и, косясь на дверь, подошла к пианино. Она осторожно провела пальцами по гладким белым клавишам и прикрыла глаза от вдруг вспыхнувших в ней воспоминаний.

В голове возникла мелодия и закружила женщину в эмоциях, наполненных противоречивыми чувствами.

Пальцы дернулись в такт мелодии.

Зрачки Евы расширились, она присела на стул погладила пальцами прохладные черные и белые клавиши.

В голове пронеслись обрывки движений пальцев, мелодий, образов… Ева подняла правую руку и выставила на клавиши. Медленно она нажала на три клавиши сразу. Откуда-то она знала, что это были до, си бимоль и до.

Из динамиков послышался негромкий звук. Он был не такой полный, громкий, живой как на настоящем фортепьяно, но даже он заставил все ее нутро содрогнуться, встрепенуться. По коже от пальцев до самого сердца пробежались мурашки.

Она словно встретила старого друга… Нет, она словно нашла потерянную себя.

Но наитию, по памяти тела пальцы медленно по очереди нажали несколько клавиш, и музыка заструилась по комнате.

Осознавая, что у нее получалось, Ева подняла левую руку и нажала указательным пальцем на одну из клавиш, потом последовал большой палец, и резко она потянулась мизинцем к клавише ре, но остановилась. Музыка опала, разбилась.

Волшебство исчезло.

Взгляд Евы переместился с клавиш на левую руку, пробежался по большому, указательному, среднему, безымянному пальцу и уткнулся в обрубок мизинца. Руки затряслись.

Обрывки воспоминаний пронеслись каруселью в голове. Наполовину изуродованное лицо человека улыбнулось и произнесло одними губами: “Ивви”.

Ева вдруг закричала, вскочила и оттолкнула пианино от себя.

Она отбежала в дальний угол, присела и накрыла уши ладонями. Тело содрогалось от дрожи и рыданий.

Доктор за маленьким окошком дернулся в порыве помочь ей, но вдруг остановился. Он почувствовал такой вихрь ощущений, что невольно зажмурился и задержал дыхание.

Он чувствовал то, что чувствовала Ева. Ее эмоции переполнили ее настолько, что выплескивались наружу.

И доктор понял, что сила Евы пробудилась от глубокого сна.

Он не знал как поступить: с одной стороны от должен был вколоть ей успокоительное, но с другой… возможно Еве именно это и нужно было: выплакать все. Возможно, ей и не надо вспоминать все, что лучше оставить во мраке разума, но вот найти себя она должна была.

Он дал ей пять минут. Чуть позже ей сделают укол успокоительного, но сейчас Ева плакала. По щекам текли слезы за все те годы, что она была заперта внутри своего сознания.

А пока доктор достал телефон и нажал кнопку вызова. Гудки звучали пронзительно. Серьезный, приглушенный голос послышался в трубке:

– Добрый день, Валентин Викторович.

– Добрый день, мистер Аскендит. Я думаю, вам следует приехать. Сила Евы пробудилась, и теперь ее стало опасно держать здесь.

***

Дима опустил руку с телефоном и нахмурился. Глубокая вертикальная морщина располосовала лоб.

Было семь утра. Их разбудил звонок телефона.

Марина всегда просыпалась долго, она любила понежиться в кровати, поэтому она не прислушивалась к разговору Димы. Но как только он опустил телефон, сон Марины словно рукой сняло – она поняла: что-то произошло.

Она замерла, боясь услышать плохие новости.

– Еве стало лучше. По крайней мере, у нее вновь пробудилась сила. Надо лететь в Россию.

Сердце Марины предательски сжалось. Всем своим естеством она хотела порадоваться за маму, что ей становилось лучше, но, в тоже время, она так боялась потерять Диму. И от этого она почувствовала себя самой плохой дочерью на свете.

Она ведь должна радоваться, но почему на душе скребли кошки?

Марина выдавила улыбку.

– Это же замечательные новости, – произнесла она кисло, а в голове стучал вопрос: “Если Ева придет в себя, я больше не буду нужна тебе? Я всего лишь замена?”

Дима встал и направился в душ, а Марина осталась сидеть на кровати. Она чувствовала себя последней сволочью из-за того, что не испытала искренней радости, что увидит маму.

Ей так остро захотелось спрятаться в информационный мир, что она помедлила у телевизора. Она так всегда делала – пряталась от проблем, от собственной совести, мыслей там. Марина сравнила себя с улиткой, которая пряталась от всего в своей скорлупе.

Покусав губу, она услышала, как включилась вода в душе. Она бы могла зайти к Диме и так бы и сделала, если бы не было звонка.

Марина так скучала по тем их отношениям с Димой, когда она была обычной студенткой Марией Петровой.

Живот забурчал от голода, и Марина подумала, что надо позавтракать.

Она вышла в кухню-гостиную. На улице было еще темно. Черные тучи опустились над Лондоном так низко, что с высоты восьмидесятого этажа, казалось, словно мгла сожрала город.

Взгляд Марины переместился на кухню. В голову ей пришла идея: надо приготовить завтрак. Она открыла холодильник и порылась на полках. Здесь было полно готовой еды, но Марине вдруг захотелось приготовить что-то самой.

Она достала шесть яиц, молоко, ветчину, сливочное масло – она видела, как в фильмах женщины готовили омлет из этих ингредиентов для своих мужчин. Марина нашла сковородку и разбила туда яйца, вытащила с десяток кусочков скорлупок, которые каким-то образом оказались в сковородке, и задумалась: “А что дальше? Вроде все надо размешать”.