Марина. Код силы - Анастасия Король

– За хороший вечер? Пусть он продлится дольше, – произнес Фил. Алессия подняла бокал, и звон хрусталя поднялся к потолку.

***

Филипп прожил в той квартире еще три недели. Он не сообщал об Алессии ни Марине, ни Алисе, ни Владыке. Это была его первая и единственная тайна.

Алессия была человеком, с которым он чувствовал себя совершенно обычным.

Когда пришло время уезжать, он соврал, что уезжал в Нью-Йорк к семье помогать вести бизнес. Но отныне, где бы он ни был, его сердце находилось рядом с Алессией.

Он бы хотел так и остаться в ее объятьях в ее маленькой квартирке. Иногда его воображение рисовало, как он находил какую-нибудь непыльную работу недалеко от ее дома. Они бы жили счастливо вместе.

Но…

Он не мог так сделать.

Филипп был связан обязательствами перед отцом. Он понимал, что мог не вернуться со следующего задания и не хотел, чтобы Алессия привязывалась к нему, но в то же время сам больше не мог без нее жить.

Она стала его домом. В ее объятиях он первый раз в жизни чувствовал себя спокойно. Они стали больше, чем любовниками, она стала его другом.

Филипп приходил к ней как мог часто, несколько раз в месяц. Они разговаривали обо всем на свете.

Алессия ничего не требовала от Фила. Она понимала, что он был слишком молод для нее. Фил приходил к ней без звонка именно в те моменты, когда она чувствовала себя совершенно несчастной, и его присутствие словно исцеляло ее. Она не знала, как у него так получалось.

И дом перестал быть пустым. Даже когда он не приходил по несколько недель, Алессия то и дело улавливала его аромат… Развешивая на сушке его футболки и носки, она не могла сдержать улыбку. Даже когда его не было рядом с ней, благодаря этим мелочам она чувствовала себя не одинокой.

И если несколько месяцев в самом начале таких странных отношений без обязательств она еще пыталась заверить себя, что видится с ним только ради лучшего секса в ее жизни, то потом она осознала, что на свиданиях с другими мужчинами сравнивала их с Филом. И все они проигрывали брутальному соседу. Как правило красивые мужчины были скучны или самолюбивы, а Фил был остроумен, умен, молчалив и в нем была нотка опасности… Иногда от его взгляда по ее коже бежали мурашки.

Фил почти не говорил о своей работе. Из редких откровений она поняла, что у семьи Фила было какое-то свое дело. Ему не нравилось работать с родственниками, но другого выбора он не видел.

Иногда он рассказывал об отце. Алессия поняла, что у его отца был тяжелый характер. Алессия догадывалась, что родня Фила занималась какой-то незаконной деятельностью, но спросить прямо об этом не решалась.

В какой-то момент она поняла, что Фил стал для нее всем, тогда когда она для него была лишь развлечением, скучающей теткой.

Она не смела просить о большем. Фил был молод, горяч… Она чувствовала, что он будет приходить к ней, пока не встретит молоденькую красавицу. И глубоко внутри себя надеялась, что это наступит нескоро.

Один раз, в сентябре, Фил пропал на месяц, и этот месяц стал для Алессии самым тяжелым месяцем в ее жизни.

Именно тогда она поняла, что окончательно энергетика человека, слабые нотки его ароматов исчезали из дома через семнадцать дней. Именно через семнадцать дней после последнего его визита она пришла домой и почувствовала то одиночество, которое чувствовала до встречи с ним.

Следующие две недели стали для нее Адом. И самым обидным было то, что Фил, скорее всего, нашел ей замену. Молодую, красивую, сексуальную замену, с которой создаст семью.

А она так и останется ждать его здесь.

И она почти смирилась, опять вошла в ритм своей жалкой жизни.

Научилась жить без него.

Но в один из вечеров, не торопясь, она вставила ключ в замочную скважину своей квартиры, и ключ подозрительно легко провернул замок.

Алессия скинула плащ, туфли и щелкнула выключателем в гостиной. Свет вспыхнул, она вздрогнула и выронила сумку.

На диване сидел Фил.

Увидев ее, он медленно встал и мягко улыбнулся.

Его волосы были коротко подстрижены, из-за этого она его не сразу узнала. Он похудел или это игра света из-за отсутствия волос?

Шок сменился радостью. “Фил пришел!” – пронеслось в голове, но восторг длился недолго. Обида заполнила все ее естество. Она скрестила руки на груди и посмотрела на него исподлобья.

– Что ты здесь делаешь? – произнесла она грубо. Нижняя губа задрожала, но она прикусила ее. Она не хотела, чтобы он видел сумасшедший коктейль ее чувств.

– Я так скучал, – улыбнулся он, и словно не обращая внимания на ее резкость, охватил ее и уткнулся лицом в ее тонкую шею. Алессия дернулась, она хотела злиться на него за все ее страдания, за все ночи без сна в ожидании, за слезы…

Она задвигала руками, пытаясь освободиться, но Фил только сжал ее крепче.

– Не отпущу. Больше никогда не отпущу тебя, – произнес он с таким надрывом, что Алессия вмиг застыла. Она сощурилась, уткнулась лицом в его грудь и поняла, что ей не показалось, что он похудел. Да и выглядел он не лучшим образом.

– Что произошло?

– Я не могу сказать… Не хочу обманывать тебя, – просто ответил он.

И Алессия поняла, что ей впервые в жизни было все равно. Она готова была быть с ним на любых условиях.

Наше время.

Яркое солнце за окном отражалось от снега и слепило. Ева отвернулась, но перед глазами еще мелькали яркие пятна.

В комнату вошел огромный страшный человек и грубо запихнув в рот таблетки. Он заставил ее разжевать их и проглотить. Ева его боялась. Надо было обязательно открыть рот и показать, что она все проглотила.

Насуплено, недовольно она проводила его огромную фигуру взглядом и обижено отвернулась.

В палате стройными рядами по одной из стен стояли полотна картин. На всех, как на одной, была изображена cмутно знакомая женщина.

Ева не могла отвести взгляда.

Эти картины были так обворожительно теплы, что на них хотелось смотреть, их хотелось трогать. Она не хотела выходить из комнаты, полной теплых картин. Она могла часами сидеть возле них и гладить по шершавым мазкам, разглядывать цвета и смотреть на яркие, полные бирюзы глаза женщины на картине.

А она все думала, кто это? Она казалась очень знакомой, но Ева все не могла вспомнить кто это.

Иногда она нюхала полотна, один раз, лизнула. Но вкус оказался противный.

Картины манили ее. И в какой-то момент она смутно вспомнила человека, который так же хорошо рисовал. Но все не могла вытащить из памяти, как же его звали.