Шпион товарища Сталина - Владилен Елеонский

Хелен засмеялась своим неподражаемым переливчатым смехом.

— Наша ловушка сработала.

Я понял, что машина наших преследователей провалилась колесом в проем недостроенной эстакады. В следующую минуту мы благополучно выехали с территории стройки и помчались дальше. Погоня, кажется, отстала.

— Куда теперь, Хелен?

— Ко мне, милый. Я восстановлю твои силы. Обещаю!

Столько искренней нежности и любви было в ее словах, что я ощутил необыкновенный подъем и прилив сил. Позвоночник болел, но сознание полностью вернулось ко мне, а голова, кажется, совершенно перестала кружиться. Я вновь был готов сдвинуть горы с моей ненаглядной Хелен!

Однако в самом деле у гестапо везде были глаза и уши. Невероятно, но две оставшиеся невредимыми машины снова сели нам на хвост. Мне стало не по себе, однако Хелен по-прежнему не унывала. Надо было видеть, как она носилась по ночным улицам Берлина!

Преследователи периодически срывались с хвоста, но довольно скоро вновь нагоняли нас. Как видно, они ориентировались на ночных берлинских улицах не хуже Хелен.

Когда ей в очередной раз удалось сбросить погоню, она вырулила на набережную Шпрее. Мы помчались по набережной, оставив наших преследователей далеко позади. Вдруг закованная в камень река сделала крутой изгиб вправо перед арочным кирпичным мостом.

Дорога тоже круто поворачивала вправо, она шла вровень с началом моста, но под крайнюю его арку еще правее у дороги имелся съезд — неширокая мостовая, выложенная булыжником. Хелен уверенно направила машину туда.

Мы въехали под арку, здесь снова начался асфальт, в свете фар он так сливался с гладью реки, что я не сразу различил небольшую грузовую пристань. Похоже, сюда, под арку, въезжали пикапы, чтобы перегружать малогабаритные грузы с борта речных судов.

Дальше все произошло очень быстро. Не выключая мотор, свет фар и габаритные огни, Хелен поставила рычаг переключения скоростей в нейтральное положение, выскочила из машины, вытащила меня и буквально заставила помочь скатить машину с края платформы в реку. Она именно заставила, поскольку я все еще плохо соображал после удара в спину и никак не мог понять, зачем надо губить такой шикарный автомобиль.

— Тебе не жалко? — сказал я, когда автомашина сорвалась с края платформы и с шумом черным дельфином нырнула в темную речную воду.

— Валера, как можно жалеть автомобиль ублюдков? На этом автомобиле приехали лбы, которые пытали Эмму и тебя. Пусть подвальные крысы знают, как задевать летчиков!

Вот когда я понял, почему наши преследователи не желали портить автомобиль, но Хелен все же его им испортила. Опасно иметь дело с женщиной!

Сзади раздался надсадный рев моторов. Автомашины стремительно приближались. Еще миг, и свет фар выхватит нас из темноты.

Хелен схватила меня за руку и потянула в реку, вслед за автомобилем. Рассуждать было некогда, и я повиновался беспрекословно.

Мы рухнули в темную речную воду с края пристани. В следующее мгновение Хелен снова потянула меня за руку, и мы заплыли под платформу.

Оказывается, там, под платформой, для нужд технического обслуживания была оборудована довольно просторная ниша. Мы вылезли из воды и, сев в низкой нише на корточки, затаили дыхание.

Я не переставал удивляться. Откуда Хелен все знает?

У наших преследователей, кажется, наконец проявился изъян. Они, похоже, были не очень хорошо знакомы с участком набережной под мостом, который выбрала Хелен.

Издали они успели заметить, что наша машина съехала с основной дороги и вильнула вправо. Они тоже съехали с дороги и сломя голову, кавалькадой ринулись под кирпичную арку моста.

В следующий миг раздался отчаянный визг тормозов — водитель слишком поздно заметил край грузовой платформы. Головной автомобиль наших преследователей оторвался от края пристани, пролетел в воздухе несколько метров, словно желая взлететь, и, не взлетев, грузным бегемотом рухнул в воду.

Второй автомобиль успел затормозить. Гестаповцы выскочили из него и, столпившись у края пристани, бестолково загалдели, словно речные галки, неожиданно потерявшие верную добычу.

Хелен потянула меня в черную глубину ниши, здесь были железные ступени, сваренные из арматуры. Они вели обратно наверх.

Мы поднялись по ним. Хелен указала мне круглый люк. Я без труда сдвинул его. Мы выбрались через отверстие и снова оказались на грузовой платформе.

Пока гестаповцы продолжали растерянно галдеть, пытаясь разглядеть сквозь черноту реки, что стало с их товарищами, мы с Хелен запрыгнули в машину, благо, что она тоже была с открытым верхом, поэтому двери открывать не потребовалось, а двигатель, на наше счастье, водитель не заглушил. Хелен дала задний ход, и мы задом стремительно выехали на основную дорогу.

Гестаповский галдеж прекратился так же внезапно, как начался. Судя по всему, наши преследователи просто онемели от изумления, увидев, как кто-то дерзко уехал на их автомобиле.

Гонка прекратилась. Как я предположил, причина была в том, что гестаповцы остались без автомобильной рации.

Через четверть часа мы без приключений въехали во двор массивного серого многоквартирного берлинского дома, где жила Хелен. Если до этого мига мы, вымокшие до нитки, дрожали от холода, то теперь нас властно охватила страстная дрожь в предвкушении долгожданной сладкой близости. То, что у нас сейчас все состоится, никаких сомнений больше не было.

Забыв обо всем, мы оставили машину внизу и целовались в подъезде. Таких сладких поцелуев у меня в жизни не было.

Я знал, что ночь сегодня моя и Хелен наконец моя. Никаких дурных предчувствий не было совершенно, лишь одно ощущение непередаваемой радости.

Каково же было наше изумление, когда на лестничной площадке перед самой дверью квартиры нас совершенно неожиданно окружили строгие мужчины в штатском. Мне коротко объявили, что я арестован за попытку изнасилования немецкой гражданки, надели наручники и увезли.

Я не знаю, что они сделали с Эммой. Она выглядела ужасно.

Черные круги под глазами пугали. Бледное и вдруг как-то жалко сморщившееся лицо вызывало сострадание.

Эмма стала старше лет на пятьдесят и превратилась в настоящую злую ведьму. Потом я узнал от Хелен, что они накачали ее хитрыми таблетками.

Короче говоря, Эмма в подробностях живописала следователю гестапо, как я ее насиловал, насиловал и, в конце концов, изнасиловал бы, однако доблестные офицеры СД успели вовремя и пресекли надругательство.

Все складывалось до невозможности гадко, но отрицать показания Эммы было бесполезно. Следователи, сменяя друг друга, как рабочие на заводском конвейере, лишь снисходительно хлопали меня по спине.

— Лучше сказать правду, герр Шаталов, а суд учтет!