Миф Коко Банча - Анна Данилова

Он постучал.

– Рита, это правда? – услышала она его тихий голос. Такой, каким он всегда говорил с ней. Словно тот, другой Арама, который только что оскорблял ее, ушел, а вместо него теперь по квартире бродил прежний, спокойный и уравновешенный Оскар.

– Нет, неправда, – глотая слезы, ответила она через дверь, уже горько сожалея о сказанном. Но это случилось, он все слышал, а потому не забудет теперь до конца своих дней. – Но это теперь все равно… Ты не простишь меня, да и я сама себя не прощу… Ты лучше меня, Оскар, чище, и уже только поэтому я не смогу остаться с тобой. Хотя я шла сюда для того, чтобы вернуться.

Ей намного легче было говорить через дверь, не видя его.

– Ты любишь его?

– Нет, не люблю. Я вообще не умею любить. И не хочу. Я десять лет варила тебе обеды, стирала и гладила, но не понимала, зачем все это. Разве это жизнь? Я мечтала о каких-то событиях, которые могли бы перевернуть что-то во мне, открыть что-то новое, встряхнуть меня, наконец! Сколько чувств испытывает человек за всю свою жизнь! А я? Чувство голода, холода, комфорта…

– Теперь тебя встряхнули?

– Я не знаю, но мне с ним пока хорошо. Все новое, удивительное. Очень жаль, что нам дана всего одна жизнь и мы должны прожить ее однобоко… А вот если бы жизней было много, как дверей в этой квартире (зашел в одну: там одна жизнь, в другую – другая), тогда бы я постоянно сравнивала эти жизни и, может, к концу своих дней поняла, где же была по-настоящему счастлива. Оскар, принеси мне джинсы и свитер, я пойду. Меня ждут. И не тяни с разводом. Будет даже лучше, если ты первый подашь на него. У нас ведь даже суда не будет, потому что нет детей. Я уйду от тебя лишь в джинсах и свитере, мне ничего не надо. И постараюсь не беспокоить тебя впредь и не попадаться тебе на глаза.

Она слышала, как он отошел от двери, а потому решилась выйти. Он вернулся через минуту с ее одеждой.

– Спасибо.

– Рита, но если ты не любишь его, то почему уходишь от меня? – Он не заметил, как перешел на тонкий, истеричный фальцет. – Ну, хочешь, мы поедем с тобой куда-нибудь за границу? Мы же были и в Испании, и в Германии, и в Париже…

– Опять «мы». Я не хочу. Не могу. Мне плохо… Выпусти меня отсюда… Меня ждут…

Волна тошноты подкатывала к горлу. В желудке словно образовался кусок острого льда. Голова раскалывалась от боли и кружилась.

У нее уже не было сил сопротивляться, когда Оскар подошел к ней, обнял и поцеловал в щеку:

– Бедная ты моя девочка, и куда же тебя несет? Я же хотел твоего счастья, я все делал для этого… В чем моя ошибка?

– Ты, Оскар, хотел, чтобы я приняла форму твоей жизни, а я не смогла. Ты переделывал меня под себя, как если бы у меня были длинные ноги, а ты, уложив меня к себе в постель, решил мне их подпилить, чтобы я там уместилась. Как там по мифологии… Прокрустово ложе?

– Но там другая история, – возразил Оскар.

– А у меня – своя история. И я не хочу, чтобы ты меня по кусочкам отрезал, отрывал, подпиливал. Я такая, какая есть… Все, прощай…

Она не помнила, как вышла, как ехала в лифте. В дверях подъезда она столкнулась с какой-то женщиной, чуть не сбив ее с ног. Во дворе машины не оказалось. Амфиарай еще не вернулся. Рита села на скамейку и закрыла глаза.

– Вам плохо? – услышала она над головой, но глаза так и не открыла. Она уже знала, кому принадлежит этот голос.

– Тебя как звать?

– Саша.

– Я знаю, ты следил за мной… Робкий, застенчивый… Что же это ты ни разу не предложил мне что-нибудь помочь донести с рынка? – Она говорила, но сквозь боль и гул в голове почти не слышала произносимых слов.

– Не знаю… Не смог подойти…

– А я вот смогла… – Глаза открылись, она оглянулась, и ей показалось, что все, что произошло с ней в последнее время: вечеринка у Лени с Верой, какой-то призрачный загородный дом с апельсинами вместо бильярдных шаров, пахнувшее корицей молодое мужское тело, платиновый браслет и разрыв с Оскаром – наваждение, фантазии, попытка взглянуть на свой брак со стороны. В то время как реальность вот она, в лице этого парня по имени Саша, влюбленного в нее безнадежно и ловящего ее взгляды. Знакомый и тихий двор, зеленый, с мирным жужжаньем мух и пчел, и теплая от солнечных лучей скамейка…

– Саша, будь другом… У тебя есть деньги?

– Есть.

– Купи мне сок, пожалуйста.

– ???

– Я люблю персиковый. А если не будет, то виноградный, из черного винограда…

Вместо одной коробки Саша купил и принес Рите три: персиковый, из черного винограда и яблочный. А себе – бутылку пива. Ему хотелось выглядеть перед материализовавшейся внезапно перед ним мечтой более взрослым. Припекало солнце, они говорили ни о чем, хотя его так и распирали вопросы: как прошел разговор с Оскаром? Они помирились или поссорились? Где Амфиарай, который должен был вернуться уже часа два тому назад? Где и с кем она останется жить? Кого любит?

– Наверное, я выгляжу смешным. Сижу вот с вами, говорю, и мне кажется, что все это не со мной. Я не знаю, что я могу для вас сделать, но все равно, запишите мой телефон, мало ли что… – Он еще помнил возвращение своей «блудной матери», а потому не исключал и такой вариант. Хотя представить, чтобы кто-нибудь бил Риту, было просто невозможно. Но, с другой стороны, Амфиарай-то исчез. И Рита, делая вид, что она просто сидит и беседует с ним, Сашей, все равно посматривает в сторону арки, где может появиться черная машина грека.

– Вы ждете кого-то? – наконец решился спросить он после того, как его номер телефона был тщательно, большими и жирными цифрами написан на вырванном листке из записной книжки и почти насильно вложен Рите в руку.

– Если честно, то да. Один человек должен приехать за мной сюда, но почему-то не приехал… Подумал, наверное, что я возьму такси… Наверное, мне так и придется сделать. Ты не поможешь мне? Не вызовешь машину? Я ужасно боюсь ездить с частниками. Мне столько страшных историй рассказывали об этом…

Значит, она все-таки ушла от Оскара.

– Рита, можно я буду вас так называть?

– Да, конечно, можно. Так ты вызовешь такси?

– Это не мое дело, я понимаю, но ведь вы же ушли от мужа…

Она даже поднялась с места, чтобы взглянуть ему в глаза.

– Послушай, а это уже точно не твое дело.

У нее лицо стало розовым, а глаза заблестели, словно он сказал что-то неприличное.

– Может, и не мое, но ваш муж переживает, он страдает…

– А ты откуда знаешь?

– Я разговаривал с ним. Сегодня. Мы познакомились… – И он в двух словах рассказал ей о своей вполне удачной попытке познакомиться и войти в доверие к Араме.