Женские фантазии - Сандра Браун

— Я не такой, как все? Или у меня начинается паранойя? На меня на самом деле пялятся или мне это только кажется?

Элизабет улыбнулась и застенчиво кивнула:

— На вас действительно все смотрят. Здесь все знают, что я живу одна.

— И как долго вы одна? Когда погиб ваш муж?

Элизабет удивленно посмотрела на Теда.

— Кто-то из соседей упоминал об этом, когда я переехал, — ответил он на немой вопрос. — Сам я не спрашивал.

Наверное, оттого, что он был с ней так искренен, Элизабет не составило труда рассказать ему об обстоятельствах смерти мужа.

— Джон погиб два года назад. Автомобильная авария. Смерть наступила мгновенно.

— Вы и дети тоже были в машине?

— Нет.

— Слава богу!

— Это случилось, когда он ехал на работу. Двое полицейских пришли к нам тем же утром и попросили меня проехать с ними в больницу.

Элизабет положила свой недоеденный бутерброд на бумажную тарелку.

— Я перестилала бумагу на полках в кухне. Никогда не смогу этого забыть. Когда я после полудня вернулась домой, вся посуда стопками стояла на столе и дверцы буфета были открыты. Я не сразу вспомнила почему.

— Внезапная смерть… Должно быть, вам тяжело пришлось.

— Я чувствовала себя так, будто у меня из-под ног ушла земля. Весь мой мир рухнул… — Решительно тряхнув головой, она посмотрела на Теда. — А вы когда-нибудь теряли близкого человека?

— Нет. Не таким образом, — кратко ответил он. — Хотите кофе?

— С удовольствием.

Рэндольф отошел от стола, продираясь сквозь толпу к стойке с напитками. Элизабет осталась стоять, глядя ему вслед. Итак, он потерял близкого человека, но разлучила их не смерть. Как же это произошло? Неужели женщина, которую Тед любил, отказалась от него?

Рэндольф шел, и люди оборачивались на него. Он привлекал к себе внимание каждой из присутствовавших женщин. Но кто мог устоять против его обаяния? Тед производил впечатление грубоватого работяги, однако, как теперь могла судить Элизабет, его внешность оказалась обманчивой. Он умел сочувствовать. И совершенно не стремился доказать словами свою мужественность, не надувался как петух, гордый вниманием женщин. Его мужское начало было достаточно сильным, чтобы говорить само за себя.

Элизабет ни разу не видела в его доме женщину, но для нее было очевидным, что он не монах. Тед обладал исключительной способностью выглядеть одновременно и сексуально, и куртуазно. Он знал, как подойти к женщине, чтобы она чувствовала себя как леди. И он знал, как обращаться с леди, чтобы та чувствовала себя женщиной.

Он не походил на осьминога с хищными щупальцами, так и норовившими схватить, сжать и не отпускать. Несколько раз Элизабет чувствовала деликатное прикосновение его ладони к спине, когда он легонько подталкивал ее вперед. И все же эти легкие прикосновения, не более чем вежливые, неизбежно вызывали в ней сладостную дрожь.

Нет, Тед Рэндольф отнюдь не был неловок с женщинами. Тогда почему же он оставался холост? Возможно, у него за плечами были несчастливый брак и омерзительный бракоразводный процесс, отвративший его от мысли жениться вновь? Или ежемесячные алименты составляют столь значительную сумму, что второй брак невозможен по финансовым причинам? А вдруг он просто наслаждается сексуальной свободой холостяцкой жизни? Но почему она до сих пор не видела в его доме женщин?

Тед поставил перед ней чашку с кофе, на котором аппетитно поднималась пена.

— Сахар? Сливки?

— Сахар.

Он передал ей пакетик, который захватил с собой вместе с кофе. Элизабет задумчиво открыла пакетик и, высыпав сахар в чашку, размешала пластиковой ложкой.

— Вы когда-нибудь были женаты, Тед?

— Нет.

Он медленно тянул кофе, глядя на нее сквозь поднимающуюся пену.

— Да?

Элизабет надеялась, что он пойдет ей навстречу, но, похоже, его частная жизнь должна была оставаться для посторонних тайной за семью печатями.

— Я обычной сексуальной ориентации, если это то, что вас интересует.

Элизабет обожгла язык. От смущения ее лицо и шея покраснели.

— Это меня не волнует.

— Уверен, что это не так.

Она просто не в силах была выдержать его дразнящий взгляд.

— Возможно.

— Вы меня не обидели. К несчастью, если бы мне пришлось доказывать вам, что я гетеросексуален, обиделись бы вы. — В его глазах плясали озорные огоньки, и от этого они стали еще ярче и пронзительнее. — Хотя я был бы счастлив пойти вам навстречу, потребуй вы доказательств.

На этот раз Элизабет покраснела как рак.

— Я вам верю, — выдавила она, а затем, прочистив горло, добавила: — Но в ваши годы мужчины обычно бывают женаты.

— К тому времени, как человек доживает до моих лет, он все в жизни пробует хотя бы раз, — ответил он, вновь поддразнивая ее взглядом. Натешившись вдоволь ее смущением, Тед опустил глаза и, глядя в чашку с кофе, сказал: — У меня было несколько возможностей жениться. Было не одно серьезное увлечение, но до того как решиться пойти под венец, кто-либо из нас двоих или оба сразу теряли интерес друг к другу. — Подняв голову, он спросил: — А вы почему повторно не вышли замуж?

Мысленно Элизабет пыталась представить себе, что это были за «серьезные увлечения», и так задумалась, что вопрос застал ее врасплох. Она даже не сразу поняла, о чем Тед спрашивает.

— Я очень любила Джона. У нас была хорошая семья. Долгое время после его смерти я ничего не замечала, затем занялась магазином. Вы знаете, что это такое — в одиночку вести дело. Проблемы возрастают в геометрической прогрессии, если все в руках вдовы с детьми. Мне приходилось быть им и отцом, и матерью. Все это, вместе взятое, не оставляло ни сил, ни времени на личную жизнь. И, — добавила она, набрав для большей решимости воздуха в легкие, — я пока никого не полюбила.

— Думаю, что дело главным образом в этом, я угадал?

— Вы хотите сказать, что никогда не любили?

— Испытывал желание, страсть… Да. У меня было много женщин, с которыми мне нравилось спать, но чертовски мало тех, с кем бы мне хотелось просыпаться.

Сквозь шум толпы Элизабет тем не менее расслышала его тихие слова:

— Возможно, этот фактор будет определяющим. Я узнаю, что полюбил, когда пойму, что с этой женщиной я готов встречать каждое утро.

Их взгляды встретились, ни он, ни она не могли отвести глаз. Наваждение разбил голос Мэтта:

— Эй, Тед, посмотри!

Лицо мальчика представляло собой маску из красной и черной краски; своей, не нарисованной, оставалась только широкая улыбка. Лицо Мэган было разукрашено на манер печальной куклы Пьеро, с выразительными глазами, слезами на белых щеках и ртом в форме кроваво-красного сердца.