Женские фантазии - Сандра Браун

Он прокладывал тропинку из поцелуев по моему горлу вниз, пока горячий алчущий рот не сомкнулся вокруг моего соска. Я застонала, чувствуя, что глаза у него закрыты. Я знала, что сейчас он делает то, чего ему в этот момент больше всего хочется, и мне вдруг захотелось, чтобы в груди моей появилось молоко, чтобы напоить его, утолить его жажду.

Руки его сжались на моей талии, прежде чем опуститься на бедра. Мне достаточно было лишь попросить, и он удовлетворил бы любые мои желания. Я знала это, но молчала, продлевая изумительное искушение. Кроме того, он предчувствовал и предвосхищал мои желания, забывая о себе. Мне стоило только подумать о чем-то, и он исполнял это.

Он уверенно взял меня и заполнил мое алчущее тело горячим твердым теплом. Он ласкал меня, подводя к краю сознания. Его руки и рот были повсюду.

Он не признавал никаких запретов. Он был создан, чтобы дарить наслаждение. Сила моего освобождения была выше всего, что мне когда-либо доводилось испытывать.

В изнеможении я расслабленно приникла к нему. Нежно и заботливо он гладил меня по волосам, приподнимая их с моих покрытых испариной плеч… Наконец черты его слились со всепрощающей и всеприемлющей тьмой, он оставил меня и растаял в том мраке, откуда вышел.

Я никогда не видела лица моего восхитительного любовника, никогда не слышала его голоса. И все же я узнаю его, когда он придет ко мне снова.

* * *

Непрерывный гул в голове не растаял вместе с исчезновением безликого любовника. Этот гул был у нее в крови, подобно тому как обезболивающее наркотическое вещество задерживается в организме, напоминая о себе и после того, как боль ушла.

Еще не вполне проснувшись, Элизабет открыла глаза. Состояние было как после хорошей пьянки. Не вполне понимая, где она и что с ней, Элизабет огляделась. Постепенно сон отпускал ее. Но, боже, какой усталой она себя чувствовала! Руки и ноги налились свинцом, на влажных губах застыла идиотская улыбка. Совершенно обессиленная, вялая, она не могла заставить себя слезть с кровати. Ночная рубашка промокла от пота и липла к телу. Между ног горел огонь. Соски отвердели.

Внезапно она заморгала, осознав, что шум в голове — не следствие бурной ночи, проведенной с неведомым героем-любовником, а звук, издаваемый бензопилой, доносящийся откуда-то из соседних дворов. Никакого любовника не было: ни загадочного и призрачного, ни настоящего — никакого. Она лежала в постели в одиночестве. И темноты не было. Сквозь щели в жалюзи в комнату пробивался солнечный свет.

Сегодня была суббота. И сегодня вечером у нее свидание с Тедом Рэндольфом.

Тяжело вздохнув, Элизабет опустила ноги на пол. Часы на столике показывали начало десятого. Она дотянулась до халата, лежавшего в изножье кровати, и завернулась в него поплотнее. Поднявшись на ноги, Элизабет с ужасом обнаружила, что они отказываются ее держать.

— Лиле бы это понравилось, — пробормотала она, ковыляя в ванную.

Ничего себе фантазии! Господи! Какой прекрасный пример: некто без лица, голоса, имени и чувства вины. Какая женщина не мечтает втайне о таком удобном партнере хотя бы потому, что с ним все дозволено и можно не думать о последствиях?!

Нет, она явно больна! С нездоровыми, дурными наклонностями. Если бы власти узнали, о чем она мечтает, ее бы тут же лишили материнских прав.

После весьма холодного душа Элизабет спустилась в кухню. Дети с аппетитом поедали сладкие хлопья. Она уже несколько лет, проиграв «сахарную войну», позволяла им есть сладкое вместо продуктов, богатых натуральной клетчаткой. Оправдываясь, она убеждала себя, что постоянный вой по утрам за завтраком тоже здоровья не прибавлял. Она поцеловала и обняла каждого из детей, прежде чем пойти к буфетной стойке с кофеваркой.

— Сегодня вечером праздник, — напомнил Мэтт, набивая рот смесью хлопьев и шоколадного молока: пустых калорий, к тому же разъедающих зубную эмаль.

— Это верно.

Элизабет старалась придать голосу подобающее воодушевление. Всю неделю она старалась не думать о субботнем вечере.

Она не видела Теда с тех пор, как тот проводил ее до дверей кухни в понедельник вечером. Дети ежедневно докладывали ей о самочувствии Пенни и успехах щенков, но о Теде Рэндольфе они ничего не сообщали. Вообще-то она должна была испытывать облегчение оттого, что этот проклятый день наконец настал. Уже завтра утром все будет позади.

— Не опаздывай домой. Тед сказал, что будет у нас за несколько минут до семи, — напомнила Мэган.

— Я обещаю не опаздывать, — резковато ответила Элизабет. Затем немного сбавила тон и добавила: — Мне хватит времени, чтобы переодеться. Сами не забудьте все приготовить. Я оставлю список поручений миссис Алдер.

Обычно по субботам в магазине она чувствовала себя как на иголках. Элизабет виновато думала о том, что дети проводят выходной день без матери. Но сегодня все было иначе. Время летело незаметно. Пробило пять. Она закрыла магазин и поехала домой.

Дети были так возбуждены, что чуть не сбили ее с ног, едва она вошла в дом.

— Тед заходил и сказал, что придет за нами без четверти семь. Мама, побыстрее!

— Мэган, еще целых полтора часа до выхода! Я буду готова. Обещаю.

Но, конечно, она не успела.

Кошка притащила на диван в гостиную что-то липкое и жирное, пришлось его чистить. Мэтт и Мэган устроили потасовку за право владения пультом дистанционного управления. Борьба приняла такой оборот, что Мэтт ударился головой о кофейный столик и поранился — потекла кровь. Пришлось останавливать ее и мыть мальчику голову, а затем замывать пятно на ковре.

Элизабет случайно поцарапала письменный стол. Решив замазать трещину на полировке клеем, она склеила себе пальцы. К тому времени, когда надо было накладывать макияж, она была уже на взводе и не смогла справиться даже с этим несложным делом. Она так и не решила, что наденет. Так что, когда примерно без пятнадцати семь Мэтт зашел к ней проверить, готова ли она, он застал мать босиком и в нижнем белье.

— Мама! — крикнул он, влетая в комнату, и только потом увидел, что она не одета.

Элизабет смерила сына скептическим взглядом. Его наряд годился разве что для сбора мусора.

— Мэтью, эти джинсы на коленях протерлись, надень новые.

— Они жесткие и хрустят.

— Неправда, я их дважды стирала и гладила.

Между тем Элизабет мучительно размышляла — надеть ли юбку «шамбре» или черные брюки?

— Я хочу идти в этих джинсах!

И все же синюю юбку «шамбре».

— Новые. Прошу вас, сэр. И этот свитер так растянулся, что будет мне впору. Надень зеленую рубашку поло.

— Она противная.

— Ты ведь не хочешь показаться на людях…

В дверь позвонили.

— Он пришел! — завопил Мэтт.