Дочь змеи - Мишель Пейвер

желудок тюленя – если он опустится под воду, значит рыба попалась на крючок.

Наигинн перекинул Тораку плоский кусок коряги:

– Приготовься, как только начинаю вытягивать рыбу, ты наматываешь веревку на эту корягу. Захочется наматывать через локоть, не поддавайся – утянет за борт.

Торак глянул на него и промолчал.

На солнце было тепло. Они оставили парки и теплые штаны на берегу и в лодке сидели в одних безрукавках и нижних штанах. Море было спокойным – ветер бушевал где-то в других краях.

Наигинн сказал, что палтусы любят кормиться там, где реки впадают в Море, поэтому и они не стали отплывать далеко, и Торак видел, как Ренн закидывает снасти с берега.

– На стоянке я заметил, что ты выкрасил свой ковш в красный цвет, – сказал Наигинн. – Зачем это?

– Научился у парней из племени Тюленя, – ответил Торак, продолжая смотреть в сторону берега. – Легче заметить, если вдруг уронишь за борт.

– Умно. Я тоже попробую.

«Только не пытайся со мной подружиться», – посоветовал про себя Торак.

Но потом он смягчился и достал из своего мешочка рожок со снадобьями.

– У меня есть «кровь земли». Если у тебя есть тюленье масло, можем сделать это прямо сейчас.

Наигинн, улыбаясь, покачал головой:

– Этот твой рожок похож на рожок молодого благородного оленя. Мы тут не смешиваем Лес и Море.

– Ах да, совсем забыл. – Торак нахмурился. – А откуда ты знаешь, что рожок от благородного оленя? Ты вроде никогда в Лесу не был?

– Знаю, потому что был. Когда я был чуть моложе, чем сейчас, отец послал меня на Дальний Юг, чтобы я научился обычаям тамошних людей. Меня приняло племя Лебедя в Горах, а потом племя Зубра в Глубоком Лесу. И мне сделал лук тот же старейшина, что мастерил лук для Ренн.

– Значит, ты мог видеть гадюку, а ей сказал, что не видел.

– Все так и есть, Торак. Я был в Лесу весной, весной гадюки еще не просыпаются.

Торак хмыкнул в ответ.

– Но я видел много других существ, – продолжил Наигинн. – Столько разных жизней, мне даже трудно было в такое поверить! Все эти души… Охотиться в тех местах было так легко.

– О чем ты сейчас?

– В Море добыча не оставляет следов.

– Выслеживать добычу не так просто, как ты думаешь.

– Я и не говорил, что это просто, – сказал Наигинн и перебрал веревку в руках. – Ренн говорит, ты лучший следопыт в Лесу. Она говорит, ты можешь найти следы духа на голых камнях.

Торак не ответил, но ему стало интересно, что еще Ренн рассказывала о нем Наигинну.

Солнце забиралось выше, и его лучи просвечивали борт лодки.

– Такими были мои первые воспоминания, – сказал Наигинн. – Смотрю на волны сквозь лодку моего дяди. В нашем племени мальчиков растят дяди, а не отцы.

– Знаю, – сказал Торак. – Отцы добрые к сыновьям, а у вас мальчики должны вырасти жестокими. Не то что Слабые Животы.

– Я хотел сказать, что завидую тебе, – не повышая голоса, признался Наигинн. – Я ведь всего на одно лето младше тебя и Ренн, а выгляжу старше. Люди в моем племени рано взрослеют, я, пока не побывал на Юге, и не знал, что жизнь может приносить радость.

Наигинн говорил очень серьезно, и Торак даже почувствовал легкий укол жалости.

– Ты не веришь, что я ее брат, – сказал Наигинн.

– Я – нет, а она верит, важно только это.

Наигинн вздохнул:

– Поверь, я меньше всего на свете хочу вставать между вами.

– Тогда брось даже думать о том, чтобы, как ты говоришь, «брать» ее с собой на Север.

– Не могу! Но ты знай – что бы ни случилось, я всегда помогу, сделаю все, что в моих силах.

Наигинн говорил настойчиво, словно хотел донести до Торака некое скрытое послание.

– Единственное, как ты можешь мне помочь, это забыть…

Лодка резко ушла вниз, и Наигинн дернул за веревку.

– Схватила.

Он дважды потянул на себя веревку, потом отпустил и сделал так несколько раз, чтобы рыба сама крепче села на крючок.

– Большая, – пробормотал Наигинн.

Торак и сам это понял – лодка раскачивалась так сильно, что пришлось отклониться назад, восстанавливая равновесие.

Вытягивание веревки – медленная, изматывающая работа. Лицо у Наигинна покраснело, на шее напряглись жилы. Дважды веревка выскальзывала у него из рук, Торак предложил поменяться местами, но он отказался.

Однако спустя какое-то время запыхался и согласился.

– Держи веревку натянутой, иначе украдет наживку.

– Знаю, – недовольно прорычал Торак.

Сменив Наигинна, он сразу понял, какой монстр им попался. Веревка до боли врезалась в ладони. Рыба хитрила, позволяла веревке ослабнуть, а потом резко пыталась нырнуть глубже под лодку. Торак взмок от пота, руки тряслись от напряжения. Наконец увидел под водой огромный извивающийся бледно-зеленый силуэт рыбы.

– Уже близко, – пробормотал он сквозь зубы.

Рыба появилась над водой и, обдав их брызгами, едва не перевернула лодку.

– Дубинка! – крикнул Наигинн. – Она за тобой, мне не дотянуться…

Торак достал для Наигинна дубинку, но его хватка ослабла. Рыба воспользовалась предоставленной возможностью и нырнула. Торак резко подался назад и изо всех сил потянул. Наигинн бросил дубинку на дно лодки и тоже схватился за веревку. Торак вскрикнул – нога потеряла опору, щиколотка запуталась в веревке. Он ухватился за борт лодки, но палтус был очень силен и тащил за собой в воду.

Потом петля на ноге вдруг ослабла, и Торак повалился в лодку. Наигинн перерезал веревку.

Волны, словно дразня, легко ударялись о борт лодки. Торак сел, из пореза на щиколотке текла кровь. Он чувствовал себя дураком.

– Говорил же, держись подальше от веревки! – заорал Наигинн.

– Я так и делал!

– Ладно, теперь она ушла. Твоя нога, как ты?

– Все хорошо.

– У тебя кровь.

– Сказал же – все хорошо!

После этого они взялись за весла и молча поплыли к берегу.

* * *

Ренн побледнела, увидев хромавшего по берегу Торака.

– Теперь ты понимаешь, почему я ушла?

– Тут-то в чем твоя вина? Тебя и близко не было.

– Ты только что меня нашел и уже чуть не утонул!

– Я сам виноват, надо было держаться подальше от веревки.

Торак был зол и смущен одновременно – его чуть не утащила за борт рыба. Объяснять Ренн, что это случайность, было бесполезно.

Наигинн стоял рядом с лодкой и мастерил новый крюк для ловли палтуса. Торак с Ренн молча побрели к стоянке, там она взяла самую тонкую иглу из кости и начала зашивать сухожилием рану Торака.

– Прости, – бормотала она, когда вонзала иглу в щиколотку.

– Не больно, – соврал Торак.

Закончив,