Записки врача скорой помощи - Елена Шагиахметова

было любезно объяснять родственникам, что их старуха-мать простудила себе все, что могла, потому что у нее возрастные изменения и снижен иммунитет. Можно было просто указать на то, что у нее в доме не топлена печь несколько дней и в кухонной мойке лед толщиной в три пальца, а родственникам до этого дела нет, то есть сказать правду. И молча выслушать ответ матом.

Вслед за этим приказать родственникам собирать маму в больницу.

Собрали, усадили в скорую помощь, но сопровождать отказываются, а едут уже сами на станцию к заведующему продолжать скандал, то есть жаловаться на мою грубость. Пока я сдаю маму в приемном отделении, заведующий уже разогрет родственниками. Однако он продолжает в течение часа тактично объяснять, что доктор была неправа и с ней будет проведена беседа. Мало! Через полтора часа у него не выдерживает психика и он восклицает: — Что же вы хотите еще? Приговорить ее к расстрелу?

Пауза. А мама тем временем наконец-то согрета и накормлена и блаженствует в больничной кровати.

Сегодня заведующему и пяти минут хватило бы, чтобы отпечатать выговор за конфликт на вызове и лишить стимулирующих выплат на полгода. Поэтому все молчат и любезничают. — Не расстреляют же нас за это?

Так рождаются легенды про грубых врачей и как их наказывать.

Глава 37. ДТП на Мариинской трассе

Классифицировать вызов скорой помощи можно лишь тогда, когда ты приехал и увидел. Пока не увидел, там может быть все что угодно. Вызывающие по телефону и врут, и придумывают, и не договаривают. Никто не станет по телефону расписывать, что да как. На крайний случай обматерят и бросят трубку. Вот, например, ДТП на Мариинской трассе: ночь, свет фар ДПС и фонариков, изуродованные машины, заглянула в разбитые «Жигули» и увидела 4 одинаковые неподвижные головы, 4 затылка, как будто они склонились, разглядывая что-то вместе в последний миг. Сначала увидела 3 затылка, потом пригляделась и увидела четвертый, тоже труп. И ни капли крови. Вот и весь вызов. А ехали на этот вызов почти час по трассе, на которой погибло народу «больше, чем в Великую отечественную», так местные говорят. Повод был: ДПС вызывает на ДТП. Четыре деревенских дембеля, четверо отслуживших в армии бывших солдат поехали в ближайшее кафе на трассе докупить спиртное. Этому их научили в армии.

Глава 38. «Заберите его куда-нибудь»

Подъезд хрущевки молчал, как будто общество глухих и немых. Соседи осмелились вызвать скорую, но не милицию соседу, который много дней не давал всем спать громкой музыкой и пьяными воплями, хотя он был явно опасен потенциально. Во-первых, он обязательно допьется до «белой горячки», а во-вторых, у этого бывшего вояки в отставке любой предмет может выстрелить. «Заберите его куда-нибудь».

И то, и другое я в жизни видела на работе, и не раз. Это и смешно, и страшно. Один допился до «белой горячки», и вот ему привиделось, что под кроватью сидят два наркомана и просят пить. Так он поставил под кровать банный таз и всю ночь бегал с ковшом, подливал в таз воды, а «они» пили. Пока ему скорую не вызвали. Пока он все это рассказывал врачу, он пару раз сбегал с ковшом к крану и подливал воды в таз.

Другой упал пьяный, сломал обе кости левой голени в средней трети, вызвал скорую и начал бегать по квартире, размахивать огромным пистолетом — просто так, потому что он якобы бывший офицер ФСБ и «не поедет в больницу». А сломанная нога в зимнем ботинке так смешно болталась, как у тряпичной куклы. Вызвали полицию, вызвали сына, уговаривали по-хорошему — все равно не поехал. Утром иду с работы — сидит на лавочке на Весенней у травмпункта с гипсом на ноге.

Все это мерзко, но не помогает против собственной наивности. Всегда веришь и радуешься, если раз в полгода попадется нормальный классический аппендицит с семнадцатью симптомами, как в учебнике, и я его спасаю.

Вчера поучала дочь, чтобы не подходила к соседу ближе, чем на три метра, если встретит на улице или в подъезде. Может, у него уже «белая горячка».

Глава 39. Смерть до приезда

Час назад мужчина 60 лет встал с постели и умер. Труп лежит на полу в трусах и в белой майке между балконной дверью и обеденным столом, отвернувшись от всех, в позе спящего человека, и все делают вид, что это нормально. Он лежит на полу уже больше часа и покрывается трупными пятнами. Никто не догадался накрыть его простыней. Каждый из присутствующих занят своим делом. Полицейский пишет протокол и записывает в него паспортные данные понятых. Врач скорой помощи выписывает свидетельство о смерти и копию свидетельства о смерти. Мать причитает. Соседка успокаивает мать. Молодые люди в соседней комнате разговаривают по телефонам. А где-то далеко, в Москве, другие мужчины 60 лет придумывают новые законы и наказания для всех присутствующих.

Слишком много смертей я видела. На вид они совсем простые, обычные, естественные, никем не подстроенные. Вот старушка, умершая на полу, сидя у дивана, а старик держит ее голову на коленях почти час. Мы ехали почти час до этого дома, где сидел на диване старик и держал на коленях голову своей мертвой жены.

Сегодня, как вчера, она проснулась, встала и пошла по коридору. Как всегда. По инерции, не то в ванную, не то в кухню, как делала это много-много лет.

Она умерла не сразу: повалилась огромным телом на пол, раскинула ноги, а спиной и двумя руками вцепилась в диван и в колени своего старика. Потом откинула голову назад и потеряла сознание, но еще какое-то время дышала, хрипела и гнала сердцем кровь в голову и конечности. Кровь затопила мозг и погасила дыхательный центр. Но в это время она уже ничего не чувствовала, поэтому не почувствовала, как легкие захлестнуло удушье и грудная клетка с бешеной частотой стала хватать воздух, пока не захлебнулась жидкостью, похожей на розовую пену.

Старик видел это, пока держал ее голову на коленях. Вот вопрос: сколько еще он смог бы это делать? Сколько времени понадобилось бы, чтобы разорвалось его сердце? Когда я вошла, взяла у него это тело и уложила на пол, у него на лице я увидела облегчение. Облегчение сменило бывшее горе и ужас на лице. Он смотрел на меня как на освободителя.

Она не должна была умереть. Ее смерть