Команда. Мы ударим первыми - Максим Шахов

Не слушая недоуменных возгласов женщины, Галина выскочила в коридор. Он был пуст до самой парадной лестницы. Оставался черный ход, по-прежнему запертый. Девушка приложила ухо к двери и уловила слабый стук подошв по цементным ступеням. Лишь мимоходом взглянув на преграду, Гюльчатай нанесла резкий удар локтем в середину одной из створок. Большой прямоугольный лист фанеры вылетел полностью. Галина ящерицей проскользнула в образовавшуюся дыру и замерла на маленькой площадке узкой лестницы: звук шагов доносился снизу. Девушка бросилась туда, легко перескакивая через несколько ступеней.

На лестничном марше между пятым и четвертым этажами она едва не наткнулась на вытянувшееся вдоль стены тело. Это была Мизина. В широко распахнутых глазах женщины застыли недоумение и боль. И хотя крови видно не было, она, безусловно, была мертва. Все-таки Алексеева приложила два пальца к шее: пульс не прощупывался. В это время внизу хлопнула входная дверь, и девушка, не раздумывая, опрометью бросилась вниз по лестнице. Выскочив из подъезда, она успела заметить спину человека, скрывшегося за углом административного корпуса, и кинулась следом.

Мужчина пробежал вдоль длинного здания сборочного цеха, пересек цветочную клумбу с памятником Ленину и устремился по широкой внутризаводской автомобильной дороге. Он был высоким и худым, бежал широкими шагами, далеко выкидывая вперед длинные ноги и сильно размахивая руками. «Я тебя достану! Ты быстро «сдохнешь» от такого бега. Страх быть пойманным помогает только в первые минуты. Потом этот же страх собьет дыхалку, и ты ляжешь». Девушка бежала легко, энергично работая прижатыми к корпусу локтями, слегка опустив голову. Расстояние между ними неуклонно сокращалось. «Странно, что он не бежит к выходу с завода, – Галина успела хорошо изучить план расположения заводских корпусов, – и не к забору, отделяющему его территорию от города. Он бежит внутрь! – Последовал еще один поворот. – Там же начинаются причалы! Значит, надеется затеряться в доках. Ну-ну!»

Причалы располагались вдоль одного из многочисленных рукавов устья Северной Двины, которая в этом месте впадала в Двинскую губу – самый большой залив Белого моря. На них размещались доки, открытые и закрытые, к ним было пришвартовано множество вспомогательных судов: от большого океанского буксира до маломерных катеров и барж или нелепых плоскодонных плавсредств для очистки акватории. По причалам перемещались на рельсах несколько огромных портальных кранов.

Алексееву отделяло от беглеца уже не больше двадцати метров, когда он затравленно оглянулся на преследовательницу, потом дернулся налево, к воде, тут же изменил решение, потеряв еще несколько метров форы, и свернул за угол большого старого сухого дока. Когда девушка через пять секунд повернула туда же, она увидела, как убийца карабкается вверх по крутой железной лестнице на стенку дока. Галина последовала за ним. «Что же ты не стреляешь, гад? – подумала она, забираясь все выше на стенку дока. – Самое удобное положение, я ведь почти беззащитна. Смотри, потом поздно будет! А-а-а, так у тебя, кажется, оружия нет. По дороге ты ствол не сбросил, я бы заметила. Значит, максимум, что ты имеешь, это нож. Будет легче. В принципе, логично: зачем тебе пистолет «на Мизину»? С такими граблями-ручищами и так справишься. А с оружием на заводе легко засветиться».

Мужчина преодолел последний пролет и выбрался на боковую горизонтальную поверхность дока. Она была шириной метра три, а по длине соответствовала размерам большого военного корабля. Убийца еще раз оглянулся на преследовательницу и бросился дальше вперед.

Такие большие корабельные доки конструировались составными, из двух или трех частей. Это давало возможность транспортировать их не только по воде, но и по суше, или вообще использовать для работ только одну какую-нибудь его часть, если строящийся или ремонтирующийся объект был сравнительно малых размеров. Здесь, на заводе, док изначально был смонтирован на всю его длину. Для новых кораблей и подводных лодок использовали более современные доки, а этот, в самом конце причала, уже, ржавея, доживал свой век, хотя и продолжал регулярно использоваться. Один его конец был погружен в воду метра на три; днище давно проржавело, и вода попала во внутренние отсеки. Из-за этого вся поверхность дока чуть выгнулась, и, может, железо давно бы треснуло, если бы не места стыков составных частей. В них не было жестких соединений типа сварки, крепежные болты давно вылетели, а прочные цепи растянулись. И если у основания стенки еще оставались плотно прижатыми друг к другу, то наверху, на уровне двадцати метров, они сильно разошлись, образовав двух-трехметровые зазоры. Но пока цепи держали, док стоял и работы не прекращались. Все были довольны.

Сейчас преследуемый как раз подбегал к такой расщелине. Ее края были скреплены туго натянутыми проржавевшими цепями. Убийца сообразил, что даже на секундную остановку у него нет времени. Через плечо на бегу он бросил взгляд на Галину, может быть, пытаясь в последний раз оценить, что же представляет сейчас для него большую опасность. Похоже, что во всем облике догоняющей девушки убийца увидел что-то такое, что заставило его, не раздумывая, резко оттолкнуться от железного настила...

Левая нога мужчины подвернулась на толстом слое крошащейся ржавчины, покрывавшей всю поверхность дока. Толчка не получилось. Вместо этого тело убийцы, потеряв опору, стало заваливаться головой вниз в уходящую на 20-метровую глубину щель между составными частями сооружения. Раздался душераздирающий вопль, резко оборвавшийся на самой высокой ноте. До палубы дока тело мужчины не долетело метров пять: щель представляла собой длинный конус, сходящийся на нет к палубе, а убийца сыграл роль клина, с большой силой, но без всякого эффекта вбиваемого между соединяющимися стенками.

Галина осторожно подошла к краю и заглянула вниз. «Господи, теперь без крана его оттуда не вытащишь. Впрочем, быстрее будет по частям. Но это уже не наши проблемы». И она стала не торопясь спускаться вниз.

* * *

Недалеко от центральной проходной располагался небольшой сквер: так, клумба с цветочками, десяток свежевысаженных деревьев на узких газончиках и несколько скамеек. На заводе только что закончилось время обеда, территория на глазах опустела. Небо расчистилось, выглянуло солнце, и Команда в полном составе расположилась на этих скамейках. Настроение у всех было отвратительное: никто из них давно не получал таких сокрушительных ударов, и каждый находил в происходящем долю своей вины. Молчать не мог лишь неугомонный Вадик:

– Ну, скажи, командир, разве мог я предположить что-то подобное? Только-только у нас с Тамарой начал контакт налаживаться, как ей позвонили по телефону и вызвали с документами на доклад к начальству. Это в том же здании, только на этаж выше. Она и папку с бумагами прихватила, и соседок своих по кабинету предупредила, куда отправляется, и меня попросила подождать ее минут десять. Да я уже знал к этому времени, что где-то снаружи ее «пасет» Гюльчатай; успел разглядеть, когда она в кабинет заглядывала. Нет-нет, Галчонок, я никакой вины не пытаюсь на тебя переложить! Просто восстанавливаю картину...

– Ладно, восстановитель, помолчи. – Голос Талеева был строг. – Я хочу Алексееву послушать.