«Лучший друг» феи - Энди Фэничел

все силы, чтобы сохранять спокойствие и не использовать свою вампирскую скорость, чтобы добраться до закусочной и помешать свиданию Лили.

— Я думаю, они пошли выпить кофе в первый раз.

Еще один вздох.

— Ты знаешь, босс, это не мое дело, но если…

— Спасибо, Мэг. Я вернусь через час.

Не дожидаясь комментариев, которые были не ее делом, я устремляюсь в лес за рестораном. Меня трясет от злости, что совершенно неуместно. Закрыв глаза, я успокаиваю себя, прежде чем использовать вампирскую скорость, чтобы двигаться через лес, пересекать улицы и, наконец, к шоссе. Я — размытый силуэт для любого, кто меня видит. Исчезаю прежде, чем они успевают решить, действительно ли они что-то видели или это был обман их зрения.

Я останавливаюсь в конце парковки закусочной на восьмидесятой. Как я и представлял, Лили сидит у окна, ее розовые волосы выделяют ее из толпы.

Напротив нее Лэд Биндер — мужчина-медведь. Он высокий и широкоплечий, улыбается Лили так, словно она его луна.

У меня внутри все переворачивается, а руки сжимаются в кулаки, когда я заставляю себя глубоко дышать, чтобы сдержать эмоции. Она может встречаться с кем захочет. Она не моя и никогда не была.

Я наблюдаю, как они делают заказы официантке средних лет, которая, кажется, не замечает, что Лили — фея.

С убранными крыльями и волосами, зачесанными за уши, она похожа на студентку колледжа с бунтарской жилкой, которая выражается в розовых волосах и радужном макияже.

Через пятнадцать минут я начинаю чувствовать себя подонком. Что, черт возьми, со мной не так? Поворачиваясь назад, я мчусь обратно в город.

Перед галереей «Логово», принадлежащей моему другу Диего, ярко горят огни. Я замедляюсь и подхожу к двери.

Внутри я не успеваю произнести ни слова, как Диего начинает говорить, не поворачиваясь в мою сторону.

— Разве ты не должен контролировать ужин в ресторане?

Его крылья прижаты к спине. Он высокий даже по моим меркам, и он дракон. Он вешает на черную стену картину с изображением тропического, но не совсем реального острова.

— Последняя работа Скарлетт? Исключительная.

Диего наклоняет голову, разглядывая картину.

— Она видит вещи по-особому, — его голос полон обожания, когда он говорит о своей жене.

— Она здесь?

Я не чувствую ее запаха, но если она здесь, то этому разговору, возможно, придется подождать. Они с Лили близкие подруги.

Обернувшись, он приподнимает бровь.

— Она пошла за художественными принадлежностями. Скоро должна быть дома. Почему ты выглядишь так, будто только что бегал в Мэн и обратно?

Я провожу пальцами по волосам и поправляю пальто.

— Лили на свидании, — выпаливаю я.

Уголок рта Диего приподнимается, когда он скрещивает руки на груди.

— Я слышал, Лэд проявил к ней интерес. Он кажется достаточно приятным молодым человеком.

У меня внутри все переворачивается.

— Как ты думаешь, он знает, что она на пятнадцать лет старше его?

— Разве это имеет значение? Она все равно переживет его, если только мы все не начнем стареть в какой-то момент. Я боюсь, что моя Скарлетт состарится, в то время как я останусь таким, какой я есть.

Вся радость покидает его.

— Я полагаю, это не имеет значения, но что мы на самом деле знаем о нем?

Долгое, неловкое мгновение Диего пристально смотрит на меня.

— Почему бы тебе просто не сказать ей о своих чувствах и не посмотреть, согласится ли она встречаться с тобой?

— Я не могу встречаться с Лили, — слова вырываются из моего рта прежде, чем я успеваю все обдумать.

Лили. Мы были друзьями еще до того, как стали монстрами. Как это может измениться после стольких лет? Не может.

— Тогда, о чем мы говорим, Лоренцо?

Диего отходит на несколько метров от стены, поворачивается и смотрит на картину.

— Мне нравятся работы Скарлетт, потому что сцены реальны, но сама картина — фантазия. Она видит вещи так, как они существуют только в ее голове и на холсте. Это ее дар — создавать сцены, которые уводят зрителя из его мира. Иногда то, что мы считаем реальным, просто удобно, а альтернатива пугает.

— Ты хочешь сказать, что я боюсь?

Мне совсем не нравится, как это звучит. Я вампир. Я могу победить любого врага. Я сильнее, быстрее и обладаю обостренными чувствами. Чего мне бояться?

— У вас с Лили долгая дружба, — говорит он, все еще разглядывая работы своей жены. — Должно быть, было приятно знать, что она всегда будет рядом с тобой. Пока ты встречался с другими женщинами, она принимала твой образ жизни. Я предполагаю, что то, что она ставит кого-то другого впереди тебя, по меньшей мере, нечестно.

— Я не ревную.

Мне приходится держать ногу на месте, чтобы не топать ею, как капризный ребенок.

— Я не имею права на ревность.

Устремив на меня взгляд своих золотистых глаз, он улыбается.

— Нет. Не имеешь. Лили помогала тебе выжить в первые годы. Она никогда ничего не просила взамен. Почему бы не позволить ей завести роман без твоей критики?

— Я беспокоюсь о ней только как о друге.

Я пришел сюда за советом, а теперь перешел в режим защиты. Я полный идиот.

Диего смеется.

— Да. Я вижу. Послушай, у меня плохо получается притворяться, что я не понимаю, о чем мы говорим. Ты мастер в таких вещах. Вот что я думаю. Если ты испытываешь романтические чувства к Лили и хочешь, чтобы ваши отношения переросли в нечто большее, тебе придется отрастить яйца, набраться смелости и сказать ей об этом. Если ты этого не хочешь или не можешь, тогда будь хорошим другом и поддержи ее новые отношения.

Ладно, в этом было больше честности, чем я хотел.

— Отрастить яйца? Правда, Диего?

Он приподнимает бровь.

— Я сказал, то, что сказал.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, как раз в тот момент, когда входит Скарлетт с сумками и коробками в руках.

Диего подбегает, чтобы забрать у нее принадлежности для рисования.

Она целует его в щеку и краснеет, прежде чем повернуться ко мне.

— Лоренцо, приятно тебя видеть. Ты все еще планируешь выпускной вечер для Лили на следующей неделе? Ты знаешь, что ее последний экзамен в понедельник, после чего она станет полноценным библиотекарем. Я разговаривала с ней вчера, и она была взволнована тем, что мэр согласился позволить ей открыть старую библиотеку и провести несколько благотворительных акций, чтобы привести ее в порядок и заказать книги. Она была на седьмом небе от счастья.

Я забыл. Я эгоистичный осел.

— Вечер понедельника, — говорю я, как будто все спланировано. — Я подумал, что