Гадание на чайной гуще - Диана Рейдо

Поэтому она лишь немного приподнялась, чтобы увидеть, кто к ней пожаловал на этот раз.

Это оказалась старая знакомая Максин.

Она приветливо поздоровалась:

— Добрый вечер!

— Добрый вечер, Кортни, — немедленно отозвалась Максин и широко улыбнулась.

Всегда приятно видеть человека, который любит то, что для тебя является важнейшим занятием.

В свободное время Кортни любила послушать про чай, уже запомнила, какие бывают виды, но не всегда ориентировалась, какой именно чай ей необходим в данную конкретную минуту и при конкретных обстоятельствах.

— Давно ты не забегала.

Кортни улыбнулась чуть виновато:

— Нужно было сдавать экзамены. Думала, что промучаюсь все лето. Однако обошлось. Еще наверстаю. Надеюсь, мое отсутствие не слишком сильно сказалось на продажах чая?

Девушки рассмеялись.

— Тебе, наверное, как обычно? — уточнила Максин.

Кортни отрицательно покачала головой:

— Нет, спасибо… Знаешь, не в этот раз. На самом деле я просто пробегала мимо. Решила заскочить и поздороваться. Надо же, у тебя почти никого… На следующей неделе мне должны выплатить часть зарплаты. Тогда и пополню свои запасы улуна. А то как-то печально просыпаться утром и не иметь возможности заварить чашечку чая с молочным послевкусием. Особенно когда знаешь, что тебя ждет тяжелый день…

О, как хорошо Максин ее понимала.

— Но ведь у тебя есть карта постоянного покупателя, — нерешительно произнесла она. — По карте выходит совсем не так дорого…

— Максин, дело в том, что я по-настоящему на мели.

— Понимаю. Но, может быть, я могла бы отсыпать тебе несколько унций чая в кредит? А ты спокойно отдала бы на следующей неделе.

— Спасибо за предложение! Правда, спасибо. Но — нет. Я не люблю долгов. Вот и вынуждена отказаться. Лучше я немного потерплю, зато потом с чистой совестью наберу себе целый пакет разных сортов. Тогда и пригодится заветная скидка. — Кортни весело подмигнула.

Максин улыбнулась в ответ.

На ее взгляд, поведение Кортни было достойно восхищения. Это было поступком, исполненным мужества. Максин не могла представить себе, как бы она провела хотя бы один день без любимого сорта чая.

Хотя бы одной, пусть самой маленькой, самой крохотной чашечки.

Хотя бы одного из множества излюбленных сортов.

Кортни с сожалением распрощалась с Максин. Было совершенно очевидно, что ей очень приятно находиться в этом месте. Она еще раз окинула взглядом стеллажи, банки, красиво и величественно стоящие на полках. Потом она толкнула входную дверь, чтобы еще раз услышать чудесный звон колокольчика и, переступив порог, отправиться по своим срочным делам.

А Максин осталась в лавке.

Вместо того чтобы вернуться к прерванному чтению повести Сэлинджера, она задумчиво уставилась в потолок.

Ее мысли крутились вокруг сказанного Кортни. Кортни бросила это впопыхах, но фраза зацепила Максин. Не сказалось ли отсутствие Кортни на продажах чая?! Как отсутствие одной, пусть даже постоянной посетительницы может так уж сильно сказаться на продажах чая?..

Максин подумала: как было бы хорошо сейчас увидеть Йена.

Он всегда умел развеять любые ее сомнения. Да и просто поболтать с ним о жизни было бы здорово. Йен всегда понимал любые настроения Максин.

С ним сложно было заскучать. Даже если настроение Максин достигало нулевой отметки, Йен мгновенно выдумывал какое-нибудь развлечение для них двоих. Караоке-бар, китайский ресторан, прогулка по блошиному рынку в поисках сокровищ…

К сожалению, увидеться с Йеном пока что не представлялось возможным.

Максин убрала книгу в сумку. Невозможно было сосредоточиться на ровных убористых строчках, вникнуть в сложные переживания героя Сэлинджера — подростка, который страдал от тотального непонимания со стороны окружающих и несовершенства мира вокруг.

Нужно было закрываться. Нужно было подсчитать нехитрую выручку — вряд ли сегодня удастся продать хоть что-нибудь еще. Хотя бы сто граммов чая.

Да, нельзя сказать, что день удался…

«Бывают неудачные дни, и это нормально», — мысленно утешила себя Максин.

Она решила, что обязательно потрет сегодня бронзовую фигурку жабы, стоящую дома в прихожей. Этот ритуал для привлечения денег, с одной стороны, считался весьма действенным. С другой стороны, Максин, прибегая к нему, шла на сговор с собственной совестью. Вроде как она не слишком сильно верила во все это. Но ритуал мог и сработать. Поэтому Максин, хоть и чувствовала себя глупо, иногда ничего не могла с собой поделать и украдкой потирала жабью фигурку. Так делают дети: им стыдно, они знают о вреде сладкого, но руки сами тянутся к банке с джемом, а вкрадчивый голос в голове убеждает — вдруг не заметят, вдруг не обратят внимания, а вкусно будет уже сейчас.

Наконец Максин была готова к тому, чтобы покинуть лавку… до следующего дня.

Свои длинные черные волосы она собрала в хвост. Утром на улице было довольно ветрено. От работы до дома Максин нужно было пройти всего полчаса пешком. И если ветер так и не стих, то по приходу домой можно было и не расчесать распущенные волосы. Максин берегла их красоту, тщательно ухаживала за ними, считая волосы едва ли не единственным настоящим достоинством своей внешности.

Выключив свет, поставив помещение на сигнализацию, тщательно заперев за собой дверь, Максин мысленно попрощалась с лавкой и отправилась отдыхать.

Только очутившись на улице, Максин поняла, насколько же она устала.

И удивилась.

От чего ей было уставать?

Она ведь не носилась целый день по лавке. Не полировала с утра до вечера стеклянные банки с чаем. Не расфасовывала чай из больших полотняных мешков, пришедших от поставщика. Что за странность…

Фактически большую часть дня Максин провела сидя на своем табурете, размышляя о разных вещах либо перелистывая книжные страницы. Утром пара покупателей попросила взвесить им самый дешевый пуэр — по сто пятьдесят граммов каждому. Сложно назвать это тяжелым, изнуряющим трудом…

Может быть, все дело в том, что работы сейчас мало? Когда не знаешь чем заняться, это выматывает хуже, чем равномерное распределение множества дел в течение дня.

Но не могла же Максин отправиться на прогулку, или по магазинам, или в театр… Ей не на кого было оставить лавку. А ведь лавка должна быть открыта.

Всегда-всегда.

Быстро темнело. Или это Максин шла медленнее, чем казалось ей самой.

Осталось пройти всего пару кварталов. И она была бы дома.

Максин ощущала дискомфорт, который возрастал с каждым шагом. Она опустила глаза. Взгляд упал на новые туфли — с острым носом, сине-зеленые, на каблуке заметно выше среднего.