Давай никому не скажем - Агата Лель

Произошедшая сцена меня просто шокировала, всё неожиданно вышло из-под контроля и совсем не походило на намеченный мною план знакомства.

— Так, пожалуйста, давайте договоримся свои личные симпатии и антипатии оставлять за дверью кабинета. На моём уроке занимаемся только языком!

Мальчишки с последних парт снова заржали, в разных вариациях обыгрывая слова «заниматься» и «язык». Обстановка в классе стремительно менялась, и увы, не в мою пользу: голоса становились увереннее, смех громче, позы развязнее.

Меня охватило чувство, опасно близкое к панике. Нет, меня предупреждали, что в 11 «Б» собрались все самые «оторви и выбрось», но кто же знал, что будет настолько сложно!

Стрельнула взглядом на первую парту: серо-голубые глаза смотрели умоляюще. Я прямо видела, как губы беззвучно шептали: «пожалуйста, пожалуйста, не позорь меня!»

Я совершенно растерялась, не зная, как утихомирить эту ораву озлобленных, отбившихся от рук подростков. Конечно, мне и раньше попадались трудные ученики — в прошлой школе было несколько абсолютно неуправляемых ребят — но чтобы вот так сходу вести себя неуважительно при новом учителе…

Дверь кабинета с грохотом открылась, и в класс сначала заглянул, а затем в развалку вошёл высокий парень, больше походящий на студента-второкурсника, чем школьника. Перекинутый через плечо рюкзак, чёрный балахон с россыпью черепов на капюшоне. Тёмные волосы небрежно сбились на затылке, придавая мальчишке хулиганский вид.

Вошёл и застыл, пробежав по моей фигуре любопытным взглядом. Густая бровь выгнулась вопросительной дугой:

— Можно войти? Плиззз.

Снова хохот. Но уже какой-то другой, расслабленный. Краем глаза обратила внимание, как преобразились девочки: выпрямили плечи, жеманно поправляя причёски. Одна — длинноволосая блондинка — даже зеркальце достала.

— Ваша фамилия? — обратилась к опоздавшему, взяв в руки новенький журнал.

— Набиев. Ян.

Вскинула голову, буквально раскрыв рот от такой неслыханной дерзости.

Назвать преподавателя по имени? Ну это, знаете ли, уже ни в какие рамки…

Пробежала быстрым взглядом список фамилий: «Набиев Ян», и едва подавила сконфуженную улыбку.

Как хорошо, что промолчала, а то выставила бы себя полной дурой перед классом, Ника бы мне точно этого в жизни не простила!

— Рlease sit down, — уткнувшись в ещё пахнувший свежей бумагой и типографской краской журнал, неопределённым жестом отправила нахала на своё место.

Набиев вальяжно прошёл мимо, обдав «ароматом» свежего табака, и, приземлившись за четвертую парту на первом ряду, небрежно бросил рюкзак прямо на пол. Вытянув длинные ноги, откинулся на спинку стула. Только руки осталось за голову заложить — и считай на пляже отдыхает. Карие глаза в обрамлении густых ресниц так и сверлили, вынуждая меня — уже взрослую женщину, педагога — теряться и неуверенно ёрзать на стуле.

Верзила что-то не замолкая бубнил, перемежая трёп с булькающим смехом, его сосед — долговязый брюнет с волосами-сосульками и отсутствующим передним зубом, вторил ему, непрерывно гогоча над каждым словом. Буквально заходился со смеху, краснея как переспелый помидор.

К такому меня жизнь не готовила. Чувствую, не легко мне здесь придётся. Ох, как не легко.

Спросите у любого ученика: что для тебя личный ад? Уверена, что каждый ответит, что это кто-то из родственников среди учителей! Угораздило же Янку прийти работать именно в мою школу и вести английский именно у нашего класса! Это же отстой, никакой личной жизни теперь, что дома, что в школе — везде глаза и уши.

Нет, она сестра в принципе нормальная, не докучает советами и в личную жизнь нахрапом не лезет, но всё-таки… сестра есть сестра. К тому же старшая.

Пока никто из одноклассников не знает, что новая англичанка моя родственница, но скоро придётся расколоться: по-любому ни сегодня так завтра всё станет известно. Кто-нибудь да вспомнит отличницу Иванникову, выпустившуюся несколько лет назад.

У нас в классе родственные связи с учителями не в почёте, не хотелось бы, чтобы потом все думали, что сестра мне оценки натягивает. Как маменька Загорского: бегает по учителям, выпрашивает с протянутой рукой для сы?ночки «отлично». Чуть ли не сопли за ним подтирает. Он в географии ни в зуб ногой, но в четверти всегда твёрдая пятёрка. Прям мистика. Сын на уроках балду гоняет, а мать-физичка ему оценки наколдовывает. Не уважает у нас никто Загора поэтому, называют маменькиным сынком. Аж ужас берёт, если будут думать, что Янка так же делает. Строго-настрого приказала ей дома, чтобы никак меня среди одноклассников не выделяла и гоняла наряду со всеми, если не больше всех. И так из-за матери нет-нет да подколят, теперь ещё сестра-училка добавилась.

Хотя, когда она сегодня в класс вместе с Курагой вошла, все так рот и раскрыли. Янка красивая. Очень. Волосы длинные, густые, талия тонюсенькая, грудь большая, не то, что у меня. Нет, я тоже не страшная, много раз слышала, что мы с сестрой как две капли, но я всё равно считаю, что Янка гораздо красивее. Когда она была в моём возрасте, все самые популярные парни школы за ней бегали, а за мной только Юрик из параллельного, да Загорский, которого я просто терпеть не могу! Фу, даже стыдно перед девчонками из-за такого кавалера.

После уроков Лосева с Минаевой, по сложившейся ещё в прошлом году традиции, пошли курить за школу, ну и остальная свита гуськом за ними. Ну и я поплелась, конечно, мы же с Лосевой типа «подружки» за летние каникулы стали.

Хотя, вижу я, какие мы подружки: стоило Минаевой в конце августа из Сочи вернуться, как Верка сразу на вражескую территорию переметнулась. Знает же, как мы с Минаевой друг друга терпеть не можем, а всё равно к ней в другини набивается. А всё потому что Полина Минаева крутая, и дружить с ней престижно. И компания у неё из самых классных мальчиков школы. Да что там школы — номера всех красавчиков города в её записной книжке. Впрочем, мне с Полиной тоже дружить пока выгодно, есть у меня некие скрытые интересы, поэтому антипатию свою временно засунула куда подальше.

Отодвигая ветки, дабы ненароком не угодить себе в глаз, расчистила путь, ступая следом за одноклассницами в глубь разросшегося за лето кустарника.

Ученики старших классов организовали там что-то вроде курилки: со всех сторон «пятачок» окружали густые кусты, можно было спрятаться там и быть уверенными, что ни с улицы, ни со двора школы ничего не заметно. Дворники иногда разгоняли собравшуюся там шайку-лейку, но ненадолго — на следующей перемене там снова собиралась молодёжь. Кто-то курил, кто-то списывал, а кто-то даже распивал дешёвое пивко после уроков.

— Зачётная новая училка, да? — Лосева, опережая всех, заняла свободный пенёк в центре вытоптанного «пятачка». — И молодая такая.

— Ну ничего такая, да, — протянула Минаева, присаживаясь рядом с Веркой, пододвигая ту бедром. — На лицо симпатичная, и фигура ничего, но вы видели, что на ней надето? Это же чистый ужас! Я даже мусор выносить бы в таком не пошла.