Стихотворения 1998-1999 гг. - Леонид Александрович Машинский

апрельский пробую на вкус,

И он такой же пресный, как зимою.

Разлуки я всю жизнь мотал на ус,

И вот – усы в снегу безвкусном мою.

На солнце не заметна боль моя -

Изъяны сердца скрыты белизною;

И ослеплённый, сам не помню я –

Была иль нет дорога за спиною.

Физика

Ну вот, ещё один эксперимент

Поставлен, и меня не утешает

Ответ. Но может всё-таки момент

Текущий нечто важное решает?

Бездействие чревато новизной.

Весна звенит, лиясь в пустую тару…

Что происходит на земле со мной?

Что заслужил я – радость или кару?

Мне сны не отвечают на вопрос,

Толкуя в сотый раз пережитое.

Как тут поверить, что весна всерьёз

И полное ведро не есть пустое?

Ах, в физике так много тёмных мест!

И парадоксы – глубоки как тени…

Вот так вбегаешь сослепу в подъезд

И… разбиваешь рожу о ступени.

Престарелая юность

На лбу морщины резче проступили –

Уже не мальчик, да – увы, увы!

Но хочется, чтоб всё-таки любили

Владельца этой лысой головы.

Но хочется ещё – весны безумной,

Телесных нег и лепестковых вьюг…

Ах, с этой круговерти, скушной, шумной,

Я ощущаю нежность как недуг.

Усталой и больной, ей нет ответа,

С ней юность горделиво холодна.

Но хочется мне верить, что поэта

Ещё дождётся дева у окна.

Я вижу эту светлую улыбку,

Секунду узнавания как век

В себе лелею – пусть впаду в ошибку! -

В конце концов я – только человек.

***

Жизнь каким-го образом идёт.

Как? Куда? Кому какое дело?

Жизнь давно живущим надоела,

Но существование влечет

По привычке в будущее тело.

Я смотрю на этот хоровод,

И в глазах рябит, и тошно сердцу.

Жизнь каким-то образом идёт,

Жизнь уходит за окно, за дверцу,

Жизнь каким-то образом идёт.

***

Мне суждено себя избыть в миру.

Вот, как ветла, стою я на юру

И плачу, плачу, ветками скребя

По той земле, где не найду себя.

О Господи! Пошли звезду-полынь

На дно зловонных мусорных пустынь!

Пошли, испепели – пускай умрёт

Со мною вместе этот гнусный род!

Одна любовь, как хилый уголёк,

Всё тлеет, тлеет… Боже, как далёк,

Как близок Ты! Как страшен Твой укор!

Как милостив Ты к падшим до сих пор!

Вращение

Я Логосом сломаю эту дрянь –

Как фомкой перержавленный замок.

Я – тот наждак, что стачивает грань,

В дугу преображая уголок.

– Всем вам со мною вместе не в дугу, –

Я говорю и другу и врагу –

Я по дуге стремительно бегу

И всё ж из круга выйти не могу.

С точила улететь не в силах я

Как искра. Жизнь беспутная моя

Посажена на ось – меня Господь

Кружит, кружит, испытывая плоть.

Он отделяет грешные пласты

Души – кружусь, кружусь – до чистоты!

Подражание И. Бродскому

Правда ли, нет ли, а скоро придется «ту-ту!» –

Каким-то образом отбывать в неземное.

Сохранить своё Я лелею мечту,

Но вдруг Я не я, а что-то иное?

Погода являет строптивость. Но в общем, к теплу

События движутся. А я вот дрожу перед Богом:

Ведь мало того, что плоть обратится в золу, -

Всё это, быть может, является только прологом.

Неоткрытая книга, обложка, лазурные жалюзи дня,

Шторки, шоры движения в общем весеннем тумане…

Властной, мудрой рукой что-то лепится из меня:

То ли твёрдый кристалл, то ли соль – для воды в океане.

Пустой орех

Стихи, как золотая пыль,

Ложатся на металл сознанья.

Без ликованья и страданья

Осознаю себя как быль.

И тут же – сознаю, что я

Всего лишь сон, – настолько чуждый

Всему, в чём явь имеет нужды, –

Что тёмный лепет бытия

Мне кажется лишённым всех

Возможных смыслов и значений…

Так наплаву, в плену течений,

Пустой вращается орех.

Лейся, песня!

Вновь в ночи узнаю

Дробный щёлк соловья –

Словно песню мою –

Лейся песня моя!

Как мне сладок твой свист,

Полуночный артист!

Как легка ветерка

В тёмной купе рука!

Влажен, розов, душист

Твой полуночный свист! –

Без усилий сейчас

Песня льётся из нас.

Рождение

Моя жена и я – мы оба в этом мире,

Дрожащие одной связующей струной.

Витает торжество в неубранной квартире –

Мы счастливы с моей беременной женой.

Сегодня я везу её туда, где роды –

По новым городским традициям людей –

Должны происходить. В немилость у погоды

Некстати впал наш край – чреда последних дней

Томила нас дождём и зябкою прохладой;

Такой холодный май – досада для костей.

Нависли облака тяжёлою армадой –

Свинцовой темнотой над городом людей.

…И нежность горло мне бечёвкою сдавила,

И слёзы я держал у края тесных век,

Как гири на весу. И ласковая сила

Вела меня с женой по дну асфальтных рек;

По мусору цветов древесных, по блестящим

И чёрным лужам. Тих бы город за спиной -

В ненастный выходной он был ненастоящим,

Пугая нас пустой и гулкой тишиной.

И в слабости своей – я обращался к Богу,

Молясь о той, кто есть и том, кто может быть;

И мы – почти легко – проделали дорогу

Туда, где без меня должно происходить

Дальнейшее… Со мной простилась ты у двери,

Спокойна, весела. И сутки начеку

Провел я; а потом – прочёл, ещё не веря,

О дочери моей короткую строку.

Зелёное пространство

Влажные дни и тяжёлые, влажные кроны.

Улица пахнет недавно зацветшею липой.

Гнутся в подковы и знаки вопросов законы,

Листья шуршат над мозгами бесформенной кипой.

Мокрая нега проникла в аорты и кости,

Все закрывают глаза, озираясь ноздрями.

Люди идут улыбаясь – с бутылками в гости,

Небо слезится теплом и скупыми дождями.

Страх потеряться в пространстве зелёных овалов

Вдруг отступает, и хочется просто раскрыться –

Словно бутону – и над крестами кварталов

Просто подняться – как будто ты вольная птица.

Щебет и шелест и гулкие капли, по носу

Мягко ползущие. Мокрая пыль на ступенях,

В мокрых разводах колонны. И серо-белёсый

Свод над тобою, и лёгкая слабость в коленях.

На мостовой – тополиного пуха остатки,

И, отпустившие вожжи рассудка, ладони разжаты -

Ибо в пространстве зелёных овалов