Перевоплощение - Филип Жисе

– Чего уставились?! – воскликнул Дэниел. – Смешно, да?

Улыбки и хихиканье были ему ответом. Краем глаз Дэниел заметил Патрика и Кэйлу, в обнимку идущих к остановке.

«Их здесь еще не хватало. Черт бы их побрал», – подумал Дэниел, после чего произнес вслух: – Идите вы все к черту.

Дэниел перекинул рюкзак на другое плечо, развернулся и двинулся прочь с остановки. Не страшно, он и пешком может добраться до Стерлинга. Не впервой. За сорок минут управится. Идти-то мили три, не больше.

Дэниел обогнул озеро Эйртри и вышел к главному входу в универ. Перед ним протянулась Эйртри Роуд. Дэниел посмотрел по сторонам и двинулся по дороге в сторону Стерлинга.

Если бы Дэниел любил природу, то он бы обязательно отметил ту красоту, что раскинулась перед его глазами. Удивительная холмистая местность, которой так славится Шотландия, перемежалась зелеными полями. Именно здесь, на стыке Шотландского нагорья и Среднешотландской низменности, приютился Стерлинг – храброе сердце Шотландии. Но Дэниел не был любителем или ценителем природы, поэтому его нисколько не волновал тот изумительный вид, что расцветал в лучах полуденного солнца перед его глазами.

Спустя минут сорок Дэниел был уже на Старом мосту и смотрел на вяло текущие воды реки Форт. На небольшом расстоянии от старого моста находились еще два моста, один железнодорожный, другой автомобильный.

Дэниел понаблюдал за потоком машин на соседнем мосту, затем посмотрел направо. Вдалеке среди буйной зелени Замкового Холма выделялся своей белизной Стерлингский замок. Дэниел перевел взгляд в противоположную от замка сторону, где возносился в небо Монумент Уоллеса, и вздохнул. Когда-то именно здесь, у Форта, Уоллес разбил англичан, разбил да не добил.

Дэниел отвернулся от монумента и пробежался взглядом по двух-трехэтажным домикам с изломанными серыми крышами, усеявшими местность, будто грибы поляну. Небольшие, аккуратные и по-своему изящные. Таких было большинство в Стерлинге. Не выгляди они так современно, могли бы показаться творениями иной эпохи.

Стерлинг был удивительным городом. В нем чудесным образом сочетались средневековое очарование и суета современного мегаполиса. Но Дэниелу родной город не нравился. Он считал его слишком шумным и многолюдным. Скорее всего, из-за того, что значительную часть его населения составляла молодежь, по большему счету студенты Стерлингского Университета. К тому же, как считал Дэниел, здесь было слишком много туристов, особенно английских. Даже сейчас, стоя на Старом мосту, Дэниел видел парочку туристов – парня и девушку с рюкзаками. То, что это были туристы, юноша не сомневался. Об этом свидетельствовали фотоаппараты на шеях, не закрывающиеся ни на минуту рты и пришибленные, по мнению Дэниела, взгляды. Нет, в этом вопросе Дэниел был спецом. Отличить приезжего от местного для него было раз плюнуть.

Дэниел смерил туристов взглядом, полным скепсиса, развернулся и оставил Старый мост позади. Пора было идти домой. Пока родителей нет дома, там вполне можно было неплохо себя чувствовать. Минут десять спустя Дэниел уже был на Ковейн-стрит. Завидев дом, в котором жил, он прибавил шагу. Войдя в дом, юноша поднялся на второй этаж, достал из кармана ключи и минуту спустя был уже в квартире.

– Здорово, – сказал Дэниел, бросая рюкзак на пол в прихожей. – Никто меня не видит, и я никого не вижу. Хорошо, что завтра выходные.

Дэниел разулся и вошел в гостиную. На диване он заметил спящего Тайги. Тайги был котом, самым настоящим скоттиш-фолдом редкого тигрового окраса. Тайги было год, а может, два. Настоящий возраст кота, как и его настоящее имя, не знал никто из Макмиланов, так как в этой семье Тайги провел только последние полгода своей жизни. Что касается предыдущей жизни маленького скоттиш-фолда, то она была сокрыта пеленой неизвестности. Такова судьба многих животных-найденышей.

Дэниел не любил Тайги. Он считал его самым бестолковым и бессмысленным существом на планете. Даже сейчас, глядя на спящего кота, лежащего на спине и мирно посапывающего, Дэниел испытывал к нему отвращение. Он напоминал ему тех тупых придурков, с которыми он учился. По мнению Дэниела, Тайги, так же как и они, был ни на что не пригоден, разве что служить мягкой, удобной подставкой для ног, если, конечно, никуда не успевал удрать, дабы не быть эксплуатируемым. По правде говоря, Дэниел считал любое животное примитивным, а кошек особенно. Чем больше он наблюдал за Тайги, тем больше в этом убеждался. Вся жизнь кота состояла из сна, еды и походов в туалет, а еще прятаний от хозяев под диваном или в темных уголках квартиры. И не последнюю роль в таком поведении кота, а может, даже и первую, сыграл Дэниел. Неприязнь к коту со стороны юноши выражалась не только и не столько в пренебрежительных взглядах или словах, сколько в шлепках и пинках, которыми Дэниел часто награждал бедное животное. Поэтому не стоило удивляться тому, что Тайги был пугливым животным, избегающим любого общения с Дэниелом, а часто и его отцом, любящего видеть животных желательно в жареном или запеченном виде в своей тарелке.

Единственным человеком, проявлявшим заботу и доброту к Тайги, была мать Дэниела – Мэри Макмилан, добрая, отзывчивая, но грустная женщина. Мэри была единственной в семье, кто любил не только животных, но и людей. О ее доброте и дружелюбии знали многие, и многие отвечали ей взаимностью. В отличие от мужа и сына, Мэри была истинной шотландкой – дружелюбной, открытой и безумно любящей Шотландию…

Дэниел подкрался на цыпочках к Тайги и дал щелбаном по уху. Тайги открыл глаза и, едва заметив Дэниела, поджал хвост, зашипел и бросился под диван.

– Тупое животное, – осклабился Дэниел, провожая взглядом кота. – Дать бы тебе пинка под зад, может, поумнел бы.

Дэниел вышел из гостиной и направился на кухню.

«Бросить бы что-то в рот», – подумал Дэниел, чувствуя сосущие позывы в желудке. Последний раз он ел еще утром, когда собирался в универ. Скерли с поджаренным беконом и тостов с яблочным джемом ему хватило ненадолго.

Оказавшись на кухне, Дэниел достал из холодильника три яйца, поставил сковородку на газ и разогрел ее, положив сливочное масло. Когда сковородка накалилась, Дэниел расколол в нее яйца, а к яйцам добавил бекон. Пока жарилась яичница, Дэниел успел заварить черный чай, достать из холодильника баночку вишневого джема и бросить в тостер несколько кусков ржаного хлеба.

Быстро поев, Дэниел вернулся в прихожую, подхватил рюкзак и переместился в свою комнату. Едва он вошел в комнату, в нос ударил запах мочи. Дэниел скривился, нахмурился, глаза принялись рыскать по комнате в поисках подарка от Тайги. Дэниел не сомневался, что это проделки кота. Как и все кошки Тайги оказался злопамятным животным, за жестокость со стороны Дэниела он мстил ему лужами мочи в его комнате.

– Долбаный кот, – процедил Дэниел. – Только обнаружу лужу, убью. Дэниел пробежался взглядом по паркетному полу. Нет, на полу луж заметно не было. Может, под кроватью? Дэниел бросил рюкзак на стул, прислонившийся к одежному шкафу, и опустился на колени возле кровати. Заглянув под кровать, юноша повел носом, принюхиваясь к запахам, несшимся из-под кровати. Дэниел провел рукой по полу и закашлялся, когда частички пыли попали ему в нос.