Кровь черного мага – 1 - Эрик Гарднер

настроении, улыбнулась, провела рукой по соломенного цвета волосам, приглаживая их, потом, расстегнув верхнюю пуговку, стащила с плеча ночную рубашку.

— Алике, не сейчас.

— Я слышала про дамбу. Но если бы это было так, твоя тётушка Цилли уже кричала бы на весь дом. И всех бы туда погнала.

Я увидел, как она расстегнула вторую пуговку, потом третью. Выдохнул сквозь зубы. Грудь у Алике была как у девушек с плакатов, рекламирующих Октоберфест. Она между тем зашла в комнату, закрыла дверь. Ее ночная рубашка соскользнула на пол.

— Давай по-быстрому, — шепнула она мне на ухо, обняв за шею.

— По-быстрому? С тобой? — я недоверчиво хмыкнул, обняв ее одной рукой. В другой я всё ещё держал куртку с дождевиком. — Сегодня что, Луна не в том знаке?

Ее глаза сузились и она притворилась рассерженной. Однако шаловливая ладошка Алике забралась под рубашку, скользнула вниз.

— Умела бы колдовать, навела бы порчу на девок из деревни, с которыми ты развлекаешься.

— Бессердечная. Я бы ужасно расстроился.

— Правда?

— Нет.

— Кто тут тогда бессердечный?

— Ты знаешь.

Я посмотрел ей в глаза. Видимо раздражение от недавнего разговора с Цецилией еще не исчезло, слова прозвучали грубо и жестко. На лице Алике отразилась некоторая растерянность.

— Эги, прости, я не поняла, что ты так сильно рассержен, — прошептала она.

Я чмокнул ее в губы и глянул так, что Алике мгновенно вспомнила, что я не нуждаюсь в сочувствии.

— Одевайся, а то совсем уже замерзла.

Я провел пальцем про ее плечу, по которому пошли мурашки. Выпустил девушку, стал натягивать куртку, а следом дождевик. Алике подобрала свою рубашку.

— Подожди, я с тобой пойду.

Она скрылась в своей комнате. Я прихватил мешок, где лежал аркан. Где-то в глубине дома зазвонил телефон.

Через пять минут мы спустились вниз по старой скрипучей лестнице. Внизу в холле тетушка Цецилия разговаривала с кем-то по телефону, задумчиво накручивая шнур от трубки на палец. Проводила нас недовольным взглядом, но от разговора не оторвалась.

Мы с Алике вышли на улицу, сбежали с терпа, на котором стоял дом. Древний земляной вал много столетий служил защитой от наводнений, возвышаясь метров на семь над уровнем моря. Впрочем, дамбу уже лет как двадцать не прорывало.

— Что-то не вижу никакого наводнения, — заметил я.

— Вряд ли бы Цилли ошиблась насчет этого. Точно кто-то из младших что-то напутал, — ответила Алике.

Я процедил проклятие.

Мы направились в сторону загона, который прилегал к границе дамбы и где сейчас находился племенной табун. Надо было всё-таки проверить, всё ли в порядке.

— Защищаешь ее? — бросил я на ходу.

— Если бы не Цилли, я оказалась бы в приюте. Сам знаешь, какие истории про него рассказывают. Особенно про то, что там делают с «пустышками»… — едва слышно отозвалась Алике. — И ты тоже туда бы попал…

— Пока воздержусь от благодарности. Как наступит совершеннолетие и я узнаю, что с моим состоянием, тогда и поговорим о достоинствах моей тёти.

— Эги…

— У нас похожие истории, Алике. Кто-то убил наших родителей. И родителей всех остальных приемышей. А потом появилась Цецилия и взяла нас всех под свое крыло.

— Но она слабая колдунья, ее магия в разы слабее магии, которой обладали наши родители.

— Ты это помнишь? Или повторяешь сейчас её слова?

Алике поджала губы. В какой-то миг мне показалось, что по ее щекам стекают не капли дождя, такое было выражение её лица.

— Цилли сказала, — выдавила она из себя. — Всё точно так же как у тебя, Эги. Обрывочные воспоминания. Всё — как в тумане. Я… Я иногда просыпаюсь и думаю, а происходило ли всё это? Не приснилась ли мне прошлая жизнь, когда родные были еще живы? Тебе ведь тоже это снится, сны о прошлом?

Я промолчал. Разговор, болезненный для нас обоих, угас и мы ускорили шаг.

По капюшону колотили крупные холодные капли. Под ногами хлюпало, пружинила напитавшаяся влагой земля. Высокие травы маршей, побуревшие по осени, но уже с новой, пробившейся зеленью, пригибало к земле струями ливня. Все вокруг превратилось в серую размытую пелену. Где-то левее в дождевой мгле чертил яркими снопами света Пильзумерский маяк, построенный наверху дамбы.

Я покосился на Алике, натянувшую капюшон на лицо. Точно сейчас на ее щеках был не дождь. Я обернулся.

Позади в серой дождевой хмари исчез дом на холме. Еще раньше за ним где-то в дожде растворились другие древние валы — верхние пастбища.

Я шел и думал, что мне снились совсем другие сны. Бесконечное падение в бездну. О прошлой жизни тоже были обрывочные и весьма смутные воспоминания. Но они не тревожили меня во снах. И это место, где я сейчас жил, оно не являлось моей родиной. А где я родился — это тоже было в тумане.

Всё это вызывало многочисленные вопросы, на которые надо было когда-то найти ответы. И я поклялся самому себе, что обязательно это сделаю. Докопаюсь до истины. Найду убийц моих родителей, братьев и сестер, и ключи к своей памяти.

— Эги, — подала снова голос Алике. — Цилли говорит, что ты нас всех выгонишь, как только наступит твое совершеннолетие…

— Никто из приемышей не принадлежал к бедным семьям. Ты сама понимаешь, что сейчас говоришь?

— Но… Если ты вдруг прав насчет тёти… И у нас ничего не осталось?

— Тогда надо жаловаться в профсоюз магов.

Алике уставилась на меня огромными от удивления глазами. И в них стояли слезы.

— Прости, дурацкая шутка, — я притянул ее к себе, приобнял. — Хотя, во фризскую Гильдию магов действительно можно подать жалобу.

— Эги…

— Я никого не буду выгонять, Алике. Хотя тётушку я бы выгнал.