Колыбельная виски - Дон Мартенс

Он опускает руку и смотрит на меня. На его лице появляется жалость.

— Мне жаль, Джули, — произносит Шейн. — Мне следовало остановить тебя. Ты не должна была видеть это, но, думаю, что ты заслуживаешь знать правду.

Я смотрю на него и качаю головой.

— Это не твоя вина, — мой голос дрожит. — Не мог бы ты сделать мне одолжение?

— Все, что попросишь, Джули.

— Не говори Джейсу, что я была здесь. Пожалуйста, убедись, что остальные парни тоже не проболтаются.

— Я прослежу, чтобы никто и слова не сказал, — Шейн кивает головой.

Я опускаю взгляд вниз и вижу, что до сих пор держу в руках праздничный торт. Я выхожу из мастерской, оставляю его на пороге и бегу к своей машине.

Когда я возвращаюсь домой, то забегаю в нашу комнату, и, схватив чемодан из шкафа, начинаю собирать вещи. Я оглядываю комнату с тяжелым сердцем, затем срываю с шеи армейский жетон и кладу его на подушку Джейса. Я знаю, это означает то, что мы окончательно расстаемся. Я выхожу из дома и направляюсь к своей машине.

Прежде, чем я успеваю забраться внутрь, вижу, как подъезжает Мэтти — брат Джейса. Он выходит из своей машины и настороженно смотрит на меня.

— Куда ты направляешься, Джули?

— Не знаю, — честно отвечаю я.

— В чем, черт возьми, дело?

— Я хотела сделать сюрприз Джейсу, — я удивляюсь, когда слова сами вырываются из моего рта. — И застукала его занимающегося сексом с моей лучшей подругой.

Глаза начинает щипать от слез и, не выдержав, я начинаю рыдать. Мэтти сразу же обхватывает меня руками, и мягко гладит по спине. Подняв на него взгляд, я еще больше разражаюсь рыданиями. Мэтти внешне очень похож на Джейса, и от этого мне становится еще хуже.

— Я должна уехать отсюда до того, как вернется Джейс. Не хочу его больше видеть.

— Ты не должна уходить, — шепчет Мэтти, и в его голосе проскальзывает вина.

Я понимаю, что он был в курсе того, что происходит между Джейсом и Бек, но боюсь спросить его об этом. Мэтти был моим другом, и мне станет еще больнее, если он и вправду скрывал от меня это.

— Мне пора идти, — говорю я. — Меня больше ничего не держит.

— Мне жаль, Джули. Он не заслуживает такую девушку, как ты, — говорит мне Мэтти, продолжая поглаживать меня по спине.

— Не заслуживает, — вырываясь из его объятий, кричу я. — Именно поэтому я ухожу.

Он молчит и просто смотрит на меня. Грустная улыбка появляется на его лице.

— Ты могла бы подождать немного, прежде чем уезжать. Ты же знаешь, что мой брат не единственный близкий тебе человек в городе.

— Нет, — я качаю головой. — Не могу даже думать об этом.

— Куда ты собираешься ехать? — Мэтти больше не улыбается.

— Пока что не знаю, но подальше отсюда.

— Сможешь хотя бы позвонить, когда определишься?

Всхлип застревает у меня в горле. Я боюсь отвечать. Я могу лишь кивнуть.

— А лучше звони почаще, чтобы я знал, что с тобой все в порядке.

Мою грудь распирает от эмоций.

Черт возьми, почему все так неправильно?

Я снова киваю и позволяю Мэтти быстро поцеловать меня в щеку, прежде чем запрыгнуть в машину.

На меня накатывает грусть, когда я в последний раз поворачиваюсь в сторону нашего дома. Слезы ручьем текут вниз по лицу, и я шепчу:

— Прощай, Джейс.

Джейс

Я заканчиваю свою смену, и прибираюсь перед тем, как ехать домой. Сегодня был неплохой обеденный перерыв с Бек. Что ж, я кончил, так что, полагаю, перерыв можно считать хорошим. Я не хотел трахать ее, но Бек не принимает «нет» за ответ. Лучший выход из ситуации — просто трахнуть ее и покончить с этим. Парни же осуждали меня.

Ни один из них не хотел разговаривать со мной. Черт, они даже не смотрели на меня. Что ж, пусть просто идут на хрен. Никто из них не знает, как тяжело состоять в отношениях.

Что, черт возьми, я только что сказал?

Джули не проблема. Она лучшее, что когда-либо происходило со мной. Все началось после смерти мамы. Это дерьмо было не единственной вещью, через которое я прошел вместе с Джули.

Только Мэтти и Шейн знают, через что я прошел. Нелегко потерять маму. Еще ужасней потерять такую маму, как моя, особенно, когда это происходит по вине отца. У него были связи на стороне. Если бы этого не было, мама была бы жива.

Черт!

Судьба играет злую шутку. Полагаю, что сейчас я выгляжу, как он. Даже Бек выглядела пристыжено, замерев прямо посередине процесса. Не уверен, что она кончила, но мне на это наплевать. Это было ошибкой и никогда не должно повториться. По крайней мере, мы всегда так говорим. Бек пообещала ничего не говорить Джули. И она никогда не скажет, спасибо хоть на этом.

Я выхожу из мастерской и замечаю коробку с тортом возле двери.

Какого черта?

Я наклоняюсь, чтобы поднять его, и вижу свое имя, написанное сверху.

Вина опускается на мои плечи.

Джули была здесь!

Она, вероятно, видела меня с Бек.

Почему, черт побери, мне никто не сказал об этом?

Я еду домой настолько быстро, как только позволяет мой пикап. Заезжая на нашу дорожку, я замечаю пикап Мэтти, но не вижу машину Джули. Как только я вхожу в дом, кулак Мэтти врезается мне в лицо.

— Ты тупой сукин сын! — кричит он. — Ты только что потерял самое лучшее, что случилось в твоей жизни, и ради чего? Чего она не могла дать тебе?

— Что ты имеешь в виду под выражением «я потерял ее»? Где она, черт побери? — кричу я в ответ, поднимаясь по лестнице и не давая ему возможности ответить.

Наша спальня выглядит пустой. Кровать заправлена. Трюмо пусто — на нем нет косметики, флаконов с духами, и даже фотографии ее семьи.

Нет!

Паника поглощает меня, когда я захожу в ванную. Исчезли все ее вещи, кроме тех, которые я сам покупал ей.

Мне становится хуже, когда я подхожу к кровати. Дедушкин армейский жетон лежит на моей подушке. Она знала, какое значение он имеет для меня, и знала то, что она принадлежит мне, когда надевает его. Поэтому Джули носила его все время. До меня доходит смысл ее поступка. Я опускаюсь на колени и плачу. Это первый раз, после того как я стал взрослым. Я не плакал, когда умерла мама, но сейчас я не в силах сдержать слезы. Кажется, что я вечность сижу на жестоком полу. Плачу по Джули, по своей матери, и из-за того, что моя жизнь никогда не будет прежней.

Я прихожу в себя, когда слышу голос Мэтти:

— Говорил же тебе, мужик, ты облажался. И не вини в этом никого, кроме себя.