Холостяк - Карли Филлипс

Райна покусала губу. Задумка рискованная. Но если у нее не будет внуков, то впереди у нее маячит призрак одинокой старости — так же как он маячит перед ее сыновьями, если у них не будет жен и детей. Райна желала своим детям большего, нежели пустые дома и еще более пустые жизни — вроде той, какую она сама вела с тех самых пор, как умер ее муж.

— Доктор, мой диагноз… это конфиденциальная информация?

Врач искоса посмотрела на Райну с некоторым даже недоумением: по-видимому, этот вопрос ей задавали только в случаях самых страшных диагнозов.

Райна посмотрела на часы. До появления мальчиков у нее оставалось совсем мало времени. И судьба ее только что придуманного плана, так же как и будущее ее семьи, зависела от ответа врача. Райна ждала, от нетерпения постукивая ногой по полу.

— Да, конфиденциальная, — ответила Лесли Гейнс с добродушным смешком.

Райна немного расслабилась. Она плотнее запахнула на себе больничный халат.

— Очень хорошо. Вы, конечно, не хотите, чтобы вам пришлось увиливать от вопросов моих сыновей, поэтому спасибо вам за все.

Она протянула руку для вежливого прощания, хотя на самом деле ей хотелось вытолкать врача за занавеску, пока не явилась вся компания и не принялась задавать вопросы.

— Рада была с вами познакомиться. Завтра вернется доктор Фаллон, если до его возвращения у вас возникнут какие-то вопросы, звоните.

— Непременно, — заверила Райна.

— Ну, что случилось?

В просвет между занавесками влетел Рик — средний сын, которого никто никогда не мог игнорировать. Сразу после него появился Чейз. Дерзким характером и карими глазами Рик пошел в мать, его темно-каштановые волосы были точно такого же цвета, как у нее, — до того, как парикмахер взял и перекрасил их в темно-медовый, чтобы не так заметна была седина.

В противоположность Рику Роман и Чейз были жгучими брюнетами с ярко-голубыми глазами. И старший сын, и младший были точной копией отца, своими темными волосами и впечатляющим телосложением они постоянно напоминали Райне Джона. Только характер у каждого был свой, неповторимый.

Чейз остановился перед взволнованным братом и в упор посмотрел на врача.

— Что происходит?

— Думаю, ваша мать предпочитает сама рассказать вам о своем состоянии, — сказала врач и вышла за разноцветную занавеску.

Райну кольнуло чувство вины, но оно было тут же заглушено сознанием, что она делает все это только для блага сыновей и когда-нибудь они еще скажут ей за это спасибо. Она сморгнула слезы и прижала дрожащую руку к груди напротив сердца. А затем она сообщила сыновьям о своей болезни и высказала давнее желание.

Роман Чандлер мрачно посмотрел на старшего брата, точнее, на двадцатипятицентовик в правой руке Чейза. Когда Роману позвонили и сообщили, что у матери проблемы с сердцем, он вылетел из Лондона первым же рейсом. Он приземлился в аэропорту Джона Кеннеди и пересел на другой самолет, до Олбани, а там взял напрокат машину, чтобы за час доехать до родного города, Йоркшир-Фоллз, что недалеко от Саратога-Спрингс, штат Нью-Йорк. Он так вымотался, что, казалось, даже кости его ныли от усталости.

И вот теперь ко всем его проблемам можно прибавить стресс. Из-за того что у матери проблемы с сердцем, один из ее сыновей должен пожертвовать свободой и подарить ей внука. Чтобы выбрать, кому именно предстоит взвалить на себя это бремя, они решили бросить жребий — подбросить монетку. В жеребьевке участвовали только два брата, Роман и Рик. Чейз уже выполнил свой долг перед семьей, когда бросил колледж, чтобы взять на себя управление газетой и помочь матери поставить на ноги младших братьев. Чейз хотел, чтобы все находились в равных условиях, но Рик и Роман были против и исключили его, как он ни возражал. Ему досталась роль вершителя судеб.

— Ну, выбирай, орел или решка, — сказал Чейз.

Роман посмотрел на некрашеный потолок. Посмотрел на некрашеный потолок дома, где прошло его детство. На втором этаже сейчас отдыхала мать, следуя предписанию врача. Тем временем он и его братья стояли на пыльном, в пятнах смазки, полу гаража, который располагался в подвале их семейного дома. В детстве они хранили в этом самом гараже велосипеды, мячи, здесь Рик, когда его братьев не было поблизости, тайком пил пиво. В этом доме он и его братья выросли, и благодаря упорному труду Чейза и успеху возглавляемой им газеты матери удалось сохранить этот дом до сих пор.

— Ну что, парни, выберет кто-нибудь наконец, орел или решка? — нарушил затянувшееся молчание Чейз.

— Не обязательно говорить об этом таким довольным тоном, — пробурчал Рик.

Чейз покрутил монету в пальцах.

— Думаешь, мне это нравится? — Чейз в досаде скривил губы. — Ни черта подобного. Не вижу ничего приятного в том, что из-за какой-то прихоти одному из вас придется отказаться от той жизни, которая ему нравится.

Роман был уверен, брат потому принимает ситуацию так близко к сердцу, что ему самому не пришлось выбрать свой путь в жизни. Жизнь внезапно заставила Чейза взять на себя роли издателя и родителя. Когда их отец умер, Чейзу было семнадцать лет. Будучи старшим сыном, Чейз счел своим долгом занять место отца как главы семьи. Потому-то Роман и согласился участвовать в этой затее с подбрасыванием монеты. Он уехал из Йоркшир-Фоллз и стал воплощать в жизнь свою мечту, тогда как Чейзу пришлось остаться и отказаться от своей мечты.

И Роман, и Рик видели в Чейзе образец для подражания. Если Чейз считает, что состояние здоровья их матери и ее заветное желание иметь внука стоит жертвы, значит, Роман должен с ним согласиться. Он считал себя в долгу перед старшим братом, а кроме того, был столь же предан семье, как Чейз.

— Это не прихоть, мама страдает, — сказал Роман братьям. — Она сказала, что у нее слабое сердце и ей нельзя волноваться. Ей противопоказан стресс.

— Или разочарование, — добавил Рик. — Мама не употребила это слово, но вы прекрасно знаете, что она именно это имела в виду. Мы ее разочаровали.

Роман кивнул.

— Так что, если внуки сделают ее счастливой, значит, один из нас должен подарить ей внука, пока она еще с нами и может насладиться счастьем, оттого что стала бабушкой.

— Если она будет знать, что один из нас счастливо женат, это снимет с нее часть эмоционального напряжения, которого ей велено избегать, — сказал Чейз. — К тому же внук придаст ее жизни смысл.

— А может, просто подарить ей щенка? — спросил Рик. Роман понимал чувства брата. В тридцать один год он вел такую жизнь, которая не предполагала перспективу остепениться и завести семью. Брак и семья просто не входили в его планы. До сегодняшнего дня. Не то чтобы Роман не любил женщин. Любил. Ему определенно нравились женщины, нравилось, как они пахнут, нравилось ощущение их бархатистой кожи, скользящей по его телу. Но у него и в мыслях не было отказываться от карьеры, чтобы до конца дней своих видеть за завтраком напротив себя одно и то же женское лицо. Он поежился, мысленно поразившись, между чем и чем ему приходится выбирать.