Веди себя хорошо - Тэсс Даймонд

– До меня доходили слухи, – кивнула Эбби.

Слухи ей не требовались. Ей хватало фактов, и она знала, насколько болен тот человек, с которым ей предстояло встретиться в ближайшие минуты. За последние два года она узнала о нем все, что только можно было узнать. Она поговорила со всеми учителями, у которых он когда-либо учился, со всеми его родственниками, которые согласились ответить на ее вопросы и не захлопнули дверь перед самым ее носом. Она встретилась со всеми людьми, которые имели хоть какое-то отношение к Говарду Уэллсу, лучше известному как доктор «Экс».

Она его знала. И она собиралась использовать эти знания, чтобы получить от него то, что хотела.

– Я просто должен еще раз предупредить вас, чтобы вы были осторожны, – сказал Стэн. – Уэллс точно знает, что нужно говорить, чтобы влезть человеку в душу.

– Я слышала, что он смог уговорить одного из заключенных совершить самоубийство, – сообщила Эбби.

– Не одного, – тихим голосом поправил ее Стэн, нервно поглядывая через плечо, а потом добавил еще тише: – И не только заключенных.

От этой информации у Эбби широко раскрылись глаза. Она понимала, что ей следует поподробнее расспросить Стэна, но она также знала, что если проведет журналистское расследование, то сама доберется до правды. Она не хотела, чтобы надзиратель еще сильнее нервничал, в особенности потому, что он был уполномочен прервать беседу, если посчитает, что ей угрожает опасность.

– Я ценю вашу заботу, – сказала она Стэну. – Но я буду всего лишь задавать ему вопросы.

– Хорошо, – кивнул Стэн. – Просто не приближайтесь к нему.

А затем начался тот же инструктаж, который она уже проходила, как только попала на территорию тюрьмы: никакого физического контакта с заключенным; заключенному ничего нельзя передавать; к заключенному нельзя подходить ближе, чем на три метра. Эбби подумала, не является ли последнее требование специально установленным для человека, с которым она должна вот-вот встретиться.

В крыле с одиночными камерами все так же стояла тишина. Они прошли по коридору в самый конец, откуда еще одна дверь вела в последний отсек, изолированный даже от остальных одиночных камер.

– Осужденный 3847, к вам посетительница, – крикнул Стэн.

У Эбби на коже появились мурашки от его тона. Надзиратель только что разговаривал совсем по-другому – мягко и дружелюбно, будто был ей дедушкой. Но теперь его голос звучал сурово и авторитарно. В нем слышалась угроза: «Только попробуй у меня что-нибудь выкинуть!»

– Сядьте здесь, – Стэн показал дубинкой на скамью, расположенную не менее чем в трех метрах от толстой, прозрачной стены из оргстекла – передней стены камеры Говарда Уэллса. – Осужденный 3847, подойдите.

Последовала пауза, и Эбби пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не издать ни звука, пока заключенный шел из дальней части камеры, волоча ноги.

Когда он оказался в их поле зрения, Эбби увидела постаревшего Говарда Уэллса – он был теперь на пятнадцать лет старше, чем на его последней фотографии, которую она видела. Но он выглядел не менее устрашающе. Когда их взгляды встретились, у нее по спине пробежал холодок – как бывает от страха и ужаса.

Уэллс поседел, его волосы были зачесаны назад, вид- нелись следы расчески, словно он специально приводил себя в порядок перед этой встречей. Оранжевый комбинезон выглядел чистым и опрятным, голубые глаза сияли на морщинистом лице.

На ногах были кандалы, но наручники на Уэллса не надели, вместо них использовалась смирительная рубашка, с помощью которой руки по всей длине были прижаты к телу. Несмотря на это, он держался, как император в собственном крошечном королевстве, а Эбби будто бы была крепостной, удостоившейся чести его аудиенции.

Опускаясь на скамью, Эбби не продемонстрировала никаких эмоций, как и когда доставала блокнот и ручку. Стэн пока стоял в углу, Эбби кивнула ему.

– Я буду прямо за дверью, – сказал надзиратель. – Тревожная кнопка рядом с вами. – Он многозначительно посмотрел на красную кнопку на стене. – Даже не пытайся, Уэллс. Никаких твоих любимых штучек!

Говард Уэллс щелкнул языком, и этот звук наполнил помещение. Стэн оставил их вдвоем, и Эбби уставилась на заключенного. Он сделал еще один шаг вперед и оказался всего в нескольких сантиметрах от толстого оргстекла, которое не позволяло ему на нее наброситься.

– Эбигейл Винтроп, – произнес он.

– Здравствуйте, Говард, – кивнула она. Она отказывалась называть его «мистер Уэллс». И она определенно не собиралась называть его «доктор». Никакого почтения он от нее не дождется.

Эбби не собиралась играть в его игру. Она пришла сюда, чтобы получить ответы – и она их получит.

– Вы были очень настойчивы, – заметил он, оглядывая ее с головы до ног, а его губы при этом кривились так, что у нее от этого все переворачивалось внутри. Эбби чувствовала себя куском мяса, который оценивают, или каким-то неодушевленным предметом. Она приложила волевое усилие, чтобы подавить приступ тошноты.

Уэллс хотел именно этого – чтобы ей стало плохо.

– Как я вам писала, для меня очень важно поговорить с вами.

– Ну? – медленно произнес он. У нее создалось впечатление, что он смакует каждое слово. – Кого вы знали из моих девочек?

На этот раз ей не удалось подавить отвращение, которое она испытывала. Его девочек! Словно они ему принадлежали. Словно после того, как он их убил, жертвы стали его собственностью. Отвращение нарастало, и ей пришлось прилагать очередное волевое усилие, чтобы не сжать кулаки. Ничего ей не хотелось больше в эти минуты, чем пробраться за это оргстекло и хорошенько врезать ублюдку. Эбби была простой сельской девчонкой, она выросла на ферме и умела постоять за себя. И она никому не позволяла указывать, что ей делать. Но ей требовалось подтвердить свои подозрения. А для этого нужно было сохранять спокойствие.

Она должна заставить его ошибиться.

Уэллс совсем не был дураком. Он мог притворяться сколько угодно, но он точно знал, кто она такая. Да, он отбывает одиночное заключение, ну и что? Он не так уж и прост. Он мог найти способ выяснить все, что ему требовалось. Но она заставит его помучиться. Пусть гадает. Растянем игру подольше! Она хотела узнать все, что он думает о Касс, послушать, как он говорит о Касс, и как он будет выглядеть сам, когда будет говорить о ней.

Эбби доберется до сути этого дела, даже если для этого потребуется манипулировать одним из самых печально известных серийных убийц в истории.

– Вам сколько лет? Тридцать с небольшим? – спросил Уэллс. Теперь он осматривал ее откровенно оценивающим взглядом. – Ни у одной из моих девочек не было младших сестер, которые сейчас достигли бы этого возраста. Так что вы… вы должны быть подругой. – Он приподнял брови, изображая обеспокоенность, которую на самом деле не испытывал. – Я лишил вас лучшей подруги?

Эбби не ответила, вместо этого она открыла свой блокнот и начала его листать. Страницы были заполнены ее мелким неразборчивым почерком. Она специально листала их медленно, наблюдая за Уэллсом уголком глаза. А он тянул шею, пытаясь разглядеть, что она такое просматривает. Она его явно заинтересовала.