Большая книга ужасов. 63 - Елена Арсеньева

– Ну и отлично, – прошамкал Ликандр Андронович. – Слушай, Антон, у меня к тебе просьба…

Он говорил – а я на него таращился. Честно говоря, я так отчетливо его никогда не видел, хоть мы прожили на одной площадке тринадцать лет.

В смысле, это я прожил здесь тринадцать лет, а Ликандр Андроноввич, конечно, гораздо дольше.

Я знал, что наш сосед – старик. Но теперь увидел, что он не просто старый, а вообще древний! Ну до ужаса! Раньше я думал, что ему лет сто, а теперь сообразил, что не меньше, чем сто пятьдесят. Казалось, он весь серым мхом поросший или паутиной облепленный…

Вот только глаза у него яркие, удивительно молодые, странного желтоватого цвета. У стариков они какие-то выцветшие, а у этого – сияют. Прямо как мамины янтарные серьги.

Смотреть на замшелого дедулю было реально страшновато, но все же мне стало жалко его. Наверное, это ужасно тоскливо – так долго жить, да еще в одиночестве. И собрав, конечно, в своем престарелом организме все болезни, которые только существуют на свете!

Про болезни – это я в точку попал, потому что Ликандр Андронович попросил меня сходить в поликлинику и изменить номер страхового полиса в его карточке. Оказывается, срок действия старого давно закончился – ну, и он наконец-то завел новый.

– Понимаешь, – прохрипел Ликандр Андронович, – если номер полиса в карточке будет другой, я даже врача вызвать не смогу в случае чего. Я бы сам сходил, но что-то сегодня так плохо себя чувствую, еле на ногах стою… Сделай доброе дело, а?

Ну что тут ответить?..

– Конечно, конечно, я сбегаю в поликлинику, прямо сейчас! – заверил я и взял пластиковую карточку – вроде банковской, только с фоткой. На ней наш сосед выглядел очень даже неплохо: не на сто пятьдесят лет, а всего-навсего на каких-нибудь сто сорок.

– Спасибо, Антоша! – прошамкал Ликандр Андронович. – Кстати, может, там в поликлинике и руку свою вылечишь.

И он кивнул своей белой-пребелой головой с развевающимися волосами-паутинками на мою кое-как перевязанную руку.

Сейчас как спросит, что у меня с рукой…

Я быстренько спрятал ее за спину и, буркнув:

– Да ну, ерунда, чего там лечить, заживет как на собаке! – ринулся вниз по ступенькам.

Какой-то странный звук остановил меня. Как будто наш сосед вдруг заскрипел!

Я затормозил на площадке, оглянулся.

Нет, Ликандр Андронович не скрипел. Оказывается, это он смеялся!

Смеялся и приговаривал:

– Как на собаке! Ха-ха-ха! Как на собаке! Или как на волке! А-ха-ха-ха-ха!

А мне – честно! – мне было не до смеха… Ужасно захотелось крикнуть, чтобы он заткнулся, но я, конечно, промолчал.

Промолчал – и пошел в эту его поликлинику, держа руку по-прежнему за спиной.

Глядеть на собственную верхнюю конечность мне было ужасно неохота.

Тошно мне было на нее глядеть!

А кому было бы не тошно на моем месте?!

История Ярро

Ярро, сын Герро и Барры, лежал на снегу и смотрел, как солнце катится за синие холмы на противоположном берегу реки. При этом белые пушистые облака заливались красным светом. Ярро вспомнил теплую кровь, пятнающую мягкое, трепещущее тело зайца, но не двинулся с места.

Ему был нужен не какой-то там жалкий заяц…

Имя «Ярро» по-волчьи значит «чужой». Почему именно ему дали это имя, было непонятно: ведь он родился в стае, в лесу! Это его мать была чужая: она когда-то пришла в лес из жилища человека, ее, собаку, приняли к себе волки, а молодой Герро – теперь он вожак стаи – сделал ее своей подругой. Но матери дали имя Барра – Красотка, – и она принесла своему спутнику и стае пятерых… волчат? щенят? – словом, пятерых детенышей.

Четверо получили нормальные волчьи имена, а тот, кто появился на свет первым, оскорбительную кличку Чужой.

Иногда Ярро чувствовал за это злую обиду на соплеменников, но утешался тем, что, став взрослым волком, он сможет взять себе другое имя. Ярро хотел бы называться как отец – Ветром, а еще лучше – Зерро, то есть Храбрым. Но если он успеет до того, как ему исполнится три года – время выбора нового имени, – совершить задуманное, то потребует, чтобы его назвали не иначе как Моррандр – Убивший человека.

* * *

Руку я порезал вчера вечером, когда остался дома один. Родители ушли на день рождения к папиному дядьке и сказали, что придут поздно.

Я знаю, что дядю Вадю мои мама с папой не очень любят, но отец считает себя обязанным ему за то, что когда-то жил в его доме. Ну и оказывает родственнику всякое уважение, хотя общаться с ним и его женой для мамы нож острый, она сама так говорит. Тетя Вика ужасная зануда, помешанная на порядке в их квартире, ну а дядя Вадя – хвастун, каких свет не видывал.

Дядя Вадя любит всем говорить, что он писатель. На самом деле ерунда на постном масле: ни фантастику, ни детективы, ни ужастики он не пишет. Всего-то у него издана одна книжечка – да и та за счет автора, как сказано на последней странице! Книжка эта про природу и про охоту.

Дядя Вадя – любитель охоты. Вроде бы даже иногда что-то подстреливает, но точно не знаю, я никогда его добычу в глаза не видел. Разве что в этой книжке на картинках.

Общается с ним наша семья в основном на его дне рождения. И еще… еще дядя Вадя обязательно является на мой день рождения.

Сказать по правде, меня это немножко напрягает. Сидим, понимаете, с друзьями за столом – и вдруг заваливается такой седой лохматый-бородатый дядька, начинает меня драть за уши, вопя, что он меня из роддома забирал (папа тогда внезапно с аппендицитом в больницу попал, а дядя Вадя как раз оказался поблизости – вот мама напереживалась, представляете?!), качал, можно сказать, мою колыбель, а потому практически мой ближайший родственник.

Потом, надрав мне уши, дядя Вадя начинает сыпать всякими охотничьими историями: сначала непременно рассказывает, как убил волка, который охотился на оленя, потом этого оленя – и отдал кусок его мяса моему папе с мамой (эта история правдивая, ее мои родители подтверждают), а потом реально завирается: если его послушать, получается, что он вообще первый охотник в мире и невозможно сосчитать, сколько он там лисиц, зайцев, кабанов перебил – они, типа, сами на его «тулку»[2]лезут!

Ну, короче, родители ушли к дяде Ваде, а я такой сел перед компьютером, собираясь початиться с парочкой приятелей, ну и вообще полазить по ссылкам, – и вдруг слышу какой-то странный звук, как будто что-то скребется за книжным шкафом.

Вот ни фига себе, думаю: мыши, что ли, завелись?!

И сразу вспоминаю один жуткий случай, о котором мама рассказывала. Они с папой тогда только что поженились и снимали квартиру где-то на Бекетовке, в старых домах. И вдруг однажды – среди бела дня! – мама заметила, что из кресла, в котором она сидит, вываливается вата. Просто так вываливается на пол – и все. Как будто ее кто-то выдергивает!