Журналист: Назад в СССР - Веха

зрелого ковбойства для меня по идее уже давно должны были миновать, но раз за разом я с завидным постоянством наступаю на одни и те же грабли и влезаю в очередную историю, как правило, крайне невыгодную для меня.

Я знаю, тому причиной — моя профессия. Журналистика, будучи одной из древнейших профессий на земле, якобы занимает в истории человечества «почетное» второе по счету место после проституции. Интересно, почему второе? Потому что проституткам платят больше?

Так или иначе, у меня в крови, видимо, все еще вяло плещется этот вечный огонь профессионального интереса, любопытства, неравнодушия ко всему происходящему — называйте, как хотите. И хотя я знаю, что все они не сулят мне ничего хорошего, такие критические ситуации обойти я никак не могу. Особенно когда речь идет о святынях.

Мое явление алкаши восприняли с мрачным любопытством. Было их пятеро, но я уже закусил удила. Недолго думая, выдернул у куряги его чинарик и резко ткнул ему в морду, больше для острастки.

— Вот что, голуби, — рассудительно сказал я. — Тут вам не курилка, а памятник — не зажигалка. — У меня, между прочим, дед воевал, под Прохоровкой в танке горел. За таких как вы кровь проливал. И совсем не для того, чтобы вы тут прикуривали. От памяти народной…

Закончил, конечно, немного пафосно, но уж как есть. Буду я еще перед этими чмориками расшаркиваться.

Алкаши явно оробели, двое из них тотчас вскочили с постамента, выражая тем самым полную готовность поскорее ретироваться. Мысленно я вздохнул с облегчением, но как оказалось — рано. Потому что один из этих типов шагнул ко мне и нагло осклабился.

— А мы, между прочим, никого не просили за нас умирать. Чё смотришь, сосед? Не узнал?

Я чертыхнулся про себя: вот принес же бог нелегкую. Этого типа я хорошо знал. Он был моим соседом слева по лестничной площадке, и я его давно за глаза прозвал Анти-Павлом. Просто фамилия у него была известная, даже можно сказать, геройская — Корчагин. А геройства его были еще те: устроить в квартире пьяный дебош, посреди ночи врубить музыку на полную, всё по той же пьяни, и опять же ночью горланить под окнами блатные песни с компанией таких же как он подвыпивших уродов. А уж въезжать во двор на своей видавшей виды «девятке» под громогласное буханье басов из сабвуфера в багажнике, причем в любой час суток — это у него уже давно вошло в привычку.

Пару раз я даже милицию вызывал. В основном из-за ночной музыки за стенкой, но у нас ведь как? Хорошего человека мигом захомутают, а с таким вот дерьмом, как этот Корчагин, почему-то ничего нельзя толком сделать, закон отчего-то вечно на их стороне. И для кого они только писаны, эти законы?

Да что там законы, когда и народная мудрость нынче раз за разом даёт осечки? Кто не знает банальной истины: как вы лодку назовете, так она и поплывёт. Ну, а что получается, хотя бы с этим Корчагиным? Фамилия-то у него самая что ни на есть геройская, а человечек — полное дерьмо.

Помню, на меня большое впечатление произвело интервью знаменитого китайского киноактера, мастера восточных единоборств Джета Ли, вычитанное в какой-то газете. Отличный парень, скромный и умный, когда-то в своем Китае был пионером и смотрел у себя в Пекине кучу старых советских фильмов. А когда посмотрел кино про Павла Корчагина, тут же прочитал книгу и буквально влюбился в нее и главного героя. С тех пор «Как закалялась сталь» стала его настольной книжкой, Книгой с большой буквы; он ее даже под подушкой держал во всех своих съёмочных поездках и гастролях. И вот эта суперзвезда на полном серьезе утверждала, что именно эта книга и ее герой Павка как раз и сделали его человеком, после чего он прославился на весь мир и в спорте, и в боевых искусствах, и в кино.

Я потом спрашивал знакомых китайцев, и оказалось, что большинство моих ровесников в его стране читали про Корчагина, а некоторые знают эту книгу чуть ли не наизусть. А один мой приятель как-то рассказывал, что, будучи с семьей в Москве, побывал там в музее Николая Островского, который во многом с себя и писал своего героя и его судьбу. Музей как раз размещается в его бывшей московской квартире. Так вот большую часть посетителей, по словам моего приятеля, в музее составляли китайцы, потому что Павку Корчагина они считают великим героем, причём абсолютно китайским. Так и их мудрец Конфуций учил: положить всё своё здоровье и саму жизнь на алтарь службы родине — это самая лучшая и достойнейшая судьба, о которой мечтает каждый китаец.

Ну, а о чем мечтает мой сосед Корчагин, интересно бы знать? Украл, выпил, в тюрьму — романтика, как говорил в старой советской комедии «Джентльмены удачи» вору Косому милейший директор детсада Сан Саныч, выдававший себя за опасного рецидивиста Доцента.

Скорее всего, потому-то я его и прозвал «Анти-Павел». Ничего в этом Корчагине не было от его великого героя-однофамильца, и был он ему полной противоположностью. Он даже внешне походил не на отважного героя-комсомольца, а на хитромордого и наглого крысеныша. И я, признаться, за глаза этого Корчагина как раз Крысенышем и называл. Но, чтобы вслух — ни-ни! Хотя, если уж честно, иногда очень даже хотелось.

В общем, все эти мысли пролетели в моей голове стремительно и тут же исчезли как сон иль утренний туман.

— Как же не узнал? Узнал, добрый мой соседушка, — сказал я с плохо скрываемой неприязнью. — Ты думай, как хочешь, только это вовсе не значит, что вам тут от Вечного огня прикуривать можно. Может, еще шашлычок сварганите?

Корчагин обернулся к своим собутыльникам и подмигнул, нагло ухмыляясь. Вся гоп-компания дружно заржала.

Да уж, уважения к старшим тут явно ожидать не приходится. Ну, а если к закону?

— Хотите ночь провести в «обезьяннике»?

Я пожал плечами.

— У меня на телефоне иконка. Мгновенный вызов полиции. Приедут через пять минут. У вас ещё время унести отсюда ноги. А заодно…

Я кивнул под ноги и слегка пнул к ним пустой шкалик от «чекушки».

— … ваши окурки и пустые бутылки.

Алкаши лениво переглянулись. Похоже, их не слишком-то напугала моя прямая и явная угроза. А это означало, что у них есть заводила, и они привыкли ему доверять во всем, как стая шакалов до поры до времени доверяет своему вожаку. В том, что это Корчагин, у меня сомнений не было.

Вот так живешь