Нежные признания - Элизабет Торнтон

На большой кровати с балдахином в своей комнате в восточной башне, откуда отлично просматривалось Северное море, лежала, слабо улыбаясь, леди Валерия. В течение последнего часа или двух она то засыпала, то просыпалась. Время от времени, когда доносилось неожиданное завывание ветра, старая дама открывала глаза, но толстые стены замка заглушали звук бури, поэтому сон ее прерывался нечасто. Мысли женщины унеслись в то время, когда она была ребенком. Леди отчетливо увидела лица своих братьев и сестер, когда они играли в огромных разросшихся садах у дома их родителей во Фьюсайде.

Потом другие лица замелькали в ее голове, другие воспоминания: Манго Макэчеран в шотландском национальном костюме в день их свадьбы; дочери, Мораг и Люси, — матери ее внуков, преждевременно покинувшие ее. Мягкая улыбка постепенно исчезла с лица леди Валерии. Они все ушли — люди, которых она любила больше всего на свете, и ей уже давно было пора присоединиться к ним. Ей не было страшно. Для старой немощной женщины возраст стал тяжелой ношей, которую она не желала больше нести. Но, прежде чем отправиться в этот последний путь, ей нужно было выполнить священный долг.

Она повернула голову на подушке и сфокусировала взгляд на трех молодых людях, сидевших в дальнем краю комнаты и разговаривавших шепотом, — ее внуках.

У нее сжалось сердце. Вот к кому пришла древняя линия кельтских прорицателей и провидцев? Леди Валерия безумно любила внуков, но не могла отрицать, что как для наследников грампианских[3]предсказателей им не хватало кое-чего существенного. Они были больше похожи на англичан, чем на шотландцев. Она сомневалась, что у кого-нибудь из них был хотя бы один килт. Внуки почти не знали гэльского языка, и мягкое шотландское «р» смылось из их акцента за годы, что они прожили в Англии.

С внучкой ей было бы спокойнее. Женщины более восприимчивы к тому, что не поддается логическому объяснению. К тому же мужской рассудок слишком легко развращается плотскими инстинктами.

Дама слегка вздохнула. Незачем так мучить себя, тем более когда не можешь повлиять на это дело. Мантия перейдет от нее к следующему поколению — к одному из ее внуков, и, несмотря на способность видеть будущее, она не могла разглядеть, к кому именно.

В горле пересохло, и леди Валерия сглотнула.

— Что говорят в деревне? — спросила она.

Приглушенный разговор у камина стих, и внуки подошли к ее кровати.

— Бабушка, ты не спишь?

Это Гэвин, самый младший. Его немного сонные темно-синие глаза, оттененные неприлично длинными ресницами, внушали столько доверия и так манили женщин… Ее светлость понимала, какую репутация он имел у прекрасного пола. Никто не мог устоять перед его улыбкой, даже она.

— Они говорят, что дрюморская ведьма на смертном одре.

Это был Алекс, грамотей их семьи, непроницаемый и прямолинейный. Даже не верилось, что в детстве он был хулиганом, но это до того, как открыл для себя числа. Лучше бы он открыл для себя девушек…

— Но они кр-райне почтительны, — добавил Алекс с акцентом, как в юности.

Бабушка приняла шутку и засмеялась.

— Для тебя еще не все потеряно, Алекс, — сказала она.

Ее взгляд переместился на старшего внука, Джеймса. Он протянул ей стакан, который держал в руках.

— Если это мерзкое тонизирующее доктора Лепера, — раздраженно произнесла дама, — то можешь его вылить. Не собираюсь покидать этот мир с запахом чеснока во рту.

— Это отличный шотландский виски, сделанный в Мори, — ответил Джеймс.

— В таком случае я не против.

Она сделала маленький глоток и посмотрела сквозь стакан на своего внука, о котором у нее тревожилось сердце: Джеймс был вдовцом уже четыре непростых для него года. Он был наследником своего отца, но редко приезжал в Дрюмор. Некоторые говорили, что у него талант делать деньги и это поглощает все его время и силы. Другие считали, что он держится в стороне от всех из-за тягостных воспоминаний о жене. Но леди Валерия знала: было что-то еще, чего даже ее превосходная интуиция не могла определить.

Ее называли ведьмой, но на самом деле ее способности были ограничены. Она не могла читать мысли, предсказывать судьбу или колдовать. У нее был дар видеть будущее. Иногда она видела четко, а иногда — как сейчас — неопределенно, словно смотрела сквозь стекло.

— Так, не стойте вокруг меня, как на похоронах, — сказала старая леди. — Я еще не умерла. Придвиньте стулья и сядьте. Я должна сказать вам кое-что серьезное.

Внуки тихо засмеялись, но она видела, как они переглянулись, выполняя ее просьбу. Они прекрасно знали, что было у нее на уме. Будучи детьми, братья с удовольствием слушали рассказы о предсказателях и провидцах в ее роду. Они знали, что кто-то из их семьи будет выбран для продолжения традиции, но потом повзрослели, поумнели, поддались английскому влиянию и перестали быть такими наивными.

Леди Валерия перешла сразу к сути дела:

— Когда я умру, один из вас или все вы — да поможет нам Господь! — унаследует дар ваших предков. Вы знаете, о чем я говорю, поэтому давайте не будем спорить.

Алекс тяжело вздохнул, Гэвин поправил воротник, а Джеймс одним большим привычным глотком выпил свой виски, заставив ее светлость недовольно сдвинуть брови. Она обвела внуков проницательным взглядом.

— Не переживайте. Не в моей власти выбирать себе преемника. Если повезет, то одно поколение могут пропустить, хотя я не слышала, чтобы такое случалось. Я успокаиваю себя мыслью, что порой самые ненадежные люди могут нас всех удивить.

Алекс сказал:

— Я за то, чтобы пропустить поколение. Бабушка, от нас будет немного проку. Ну посмотри на нас, — беспомощно добавил он, — мы даже не можем говорить на гэльском языке. Мы бы стали никуда не годными провидцами.

— Кто такой провидец? — спросил Гэвин.

— Ясновидящий, — ответил Джеймс. Он осмотрелся вокруг в поисках графина с виски. — Может, кто-нибудь скажет мне, кто из нас собирается принести наивысшую жертву и произвести на свет следующее поколение грампианских чародеев?

Его вопрос был встречен гробовым молчанием.

— Я тоже так подумал, — сказал он.

Джеймс нашел графин, наполнил доверху свой стакан и снова сел на стул.

— Продолжай, бабушка. Поведай нам, что у тебя на уме.

— Наверное, это воздух, — с едва заметной улыбкой сказала ее светлость. — Ты снова начинаешь говорить как шотландец. — Она глубоко выдохнула и продолжила: — У меня есть сообщение для каждого из вас, поэтому слушайте внимательно. Не знаю, что оно значит, думаю, вы тоже не поймете. Тем не менее, в недалеком будущем вы вспомните мои слова и поступите соответствующе. Гэвин, забери мой стакан и дай мне свою руку. — Казалось, что Гэвин хотел возразить, но Джеймс незаметно толкнул его ногой, и тот выдавил улыбку, отставил в сторону бабушкин стакан и протянул правую руку. Леди Валерия, не глядя, мягко взяла ее. Она пристально смотрела в его глаза. Никто не двигался; не было слышно ни звука, даже шипения газовых ламп на стенах, только хриплый голос старой женщины: