Темное прошлое Конька-Горбунка - Дарья Донцова

– Здорово! – обрадовалась Кира. – Ты простосупер! Значит, согласна?

– Да, – кивнула я и тут же опомнилась, – ачто надо делать?

– Не волнуйся, – засмеялась Вольская, – речьидет не о деньгах, а о незначительной услуге. Надеюсь, ты завтра с полудня дополуночи свободна?

Я уставилась в пол. Ну отчего большинство людей считает, чтово главе угла всегда стоит финансовый вопрос? Очень легко дать человеку деньгии забыть о его проблемах. Намного труднее делиться с кем-то своим временем,вникать в его ситуацию, переживать за приятеля…

– Так что насчет завтра? – насела на меня Кирка.

Вы сможете отказать человеку, который только что с упоениемпел вам дифирамбы, повторяя: «Ты лучший друг на свете, всегда придешь напомощь»?

– Никаких особых дел я не планировала, – совздохом ответила я.

– Шикарно! – захлопала в ладоши Кирка. –Значит, элементарно за меня в центре посидишь!

– Где? – испугалась я.

Вольская молитвенно сложила руки.

– Солнышко! Кисонька! Пусечка! Отработай денекКлеопатрой!

Здесь, очевидно, следует рассказать, как госпожа Вольскаязарабатывает себе на сухарик с черной икрой. Мы знакомы с Кирой десять лет, унее веселый нрав, она толерантна к окружающим, охотно дарит людям комплименты ине говорит о них за глаза гадости. Кирка шагает по жизни с улыбкой, кипучаяэнергия толкает ее на разнообразные подвиги. Долго заниматься одним делом Киране способна. Когда мы познакомились, Вольская организовывала салон красоты, онане ела, не пила, не спала, и в конце концов парикмахерская под звучным названием«Неспящая красавица» распахнула двери для всех желающих. Но мало, пободавшись смногочисленными чиновниками, открыть заведение, нужно сделать его успешным,модным, посещаемым. Следующие двенадцать месяцев Кируся вкалывала как раб наплантации. Она таскалась по всем тусовкам, щедро раздавая скидочные талоны,заманила на бесплатное обслуживание журналисток, которые потом, в благодарностьза стрижку и укладку, пели ей хвалебные оды в глянце, устраивала всякие акции,вроде «Каждому десятому клиенту гелиевые ногти бесплатно», и добилась своего,салон расцвел, как пион жарким летом. Год Кира наслаждалась ролью автораудачного проекта, потом ей стало невыносимо скучно, и Вольская продала свое«дитя». Вырученные деньги она вложила в создание кондитерской, и все началосьзаново: бессонные ночи, беготня по присутственным местам, открытие, заманиваниеклиентов, прикармливание желтой прессы. В конце концов пирожные от Вольскойпошли нарасхват, и Кирка затосковала, сбагрила торговую точку какому-тоденежному мешку и стала возводить магазин для животных. Вольская не может житьв атмосфере стабильности, ей нужны буря, революция, война, мятеж. В такое времяКира молодеет, ее глаза горят, фигура безо всяких диет и фитнеса делаетсядевичьей. А когда трудности преодолены и можно расслабиться, собрать урожай,Кира стареет, толстеет, начинает болеть. Единственный для нее способ выбратьсяиз болота – вновь затеять глобальный проект. Если кто-нибудь захочеторганизовать поход через Северный полюс верхом на кенгуру, без еды, воды,теплой одежды, имея из средств связи с Большой землей лишь почтовые открытки,отправить которые из царства снега и льда затруднительно, Кира с радостьюзапишется в участники этого мероприятия. Еще больше ей понравится марафон властах через пустыню Сахару. Вольская обожает преодолевать трудности.

Недавно Кира организовала центр «Советы Клеопатры». Онакупила помещение на первом этаже, быстренько сделала там ремонт и теперьпринимает посетителей, которые хотят стать счастливыми. Из всех затей Вольскойэта нравится мне меньше всего.

Когда проект только начинался, я не удержалась и сказалаКирке:

– У тебя нет психологического образования. Зачем тырешила изображать душеведа? Парикмахерская, кондитерская, магазин сумок, чем тытам еще занималась? Бизнес не вредил клиентам, а вот неверный совет можетиспортить человеку жизнь. Если ты так уж хочешь помогать несчастным людям,найми профессиональных психотерапевтов.

Кира сначала обиделась, а потом воскликнула:

– «Советы Клеопатры» лучшее, что у меня было! Мне интереснобеседовать с народом. Ничего плохого я не делаю! Просто говорю с людьми иобещаю им, что все будет хорошо. Больных не лечу, избавлять от рака илирассеянного склероза никогда не возьмусь. Мои клиенты – неуверенные в себелюди, у которых ни фига не получается ни в личной жизни, ни на работе. И многиепосле того, как пообщались с Клеопатрой, стали смотреть на мир другими глазами.Вот недавно ко мне пришла тетка и, пуская слезы, рассказала, что муж каждыйдень устраивает ей скандалы, а потом кидается к шкафу, собирает чемодан и орет:

– Все, ухожу к маме! Дура, задолбала меня!

– Прикольно, – усмехнулась я, – и как тыпоступила?

Вольская снисходительно ответила:

– Мигом разрулила ситуацию. Спросила: «Кто большезарабатывает?» – «Я», – заявила тетка. «В следующий раз, когда он начнетвизжать, иди смотреть телик, – посоветовала «Клеопатра», – а когдамуж про мамочку заноет, стукни его по башке сковородкой, придай ускорениеколенкой под зад, собери его шмотье и выбрось с балкона».

– Клиентка послушалась? – заинтересовалась я.

– Добуквенно выполнила мои указания, – гордозаявила Кира, – муж от черепно-мозговой травмы быстро излечился и теперьтише воды ниже травы, во всем с женой соглашается, больше ей нервы не мотает.Говорю же, я отличный семейный психоаналитик.

– Вряд ли профессионал вложит в руки пациенткесковородку, – сказала я, – насколько я знаю, психотерапевт не имеетправа давать клиентам прямые советы, каждый человек должен самостоятельнопринимать решения!

– Вечно ты недовольна окружающими, – нахмуриласьКирка, и я поспешила перевести беседу на другую тему.

Понимаете теперь, какую радость я испытала, услышав просьбуВольской? Нужно убедить Кирку в своей абсолютной непригодности к работепсихотерапевтом.

– Боюсь, не справлюсь, – начала я.

– Ерунда, – отмахнулась подруга, – всего-топосидишь один денечек!

– Вдруг придет кто-то из постоянных клиентов и поймет,что у Клеопатры другое лицо?

– Я веду прием закутанная в полупрозрачноепокрывало, – поделилась своими маленькими хитростями Кирка, – самахорошо вижу клиента, он же лицезреет лишь нечеткое очертание той, что сидит застолом.

– А цвет волос? Я блондинка!