Ключик к мечте - Екатерина Неволина

Чеканя шаг, я подхожу к парте нашей отличницы ТанечкиВоробьевой, глядящей на меня расширившимися от испуга наивно-голубыми глазами,беру ее тетрадку и торжественно бухаю на стол Пиявице.

– Что это? – Похоже, наша Кровососка опешила. Дажезловеще-выжидательное выражение исчезло с лица, как во время сильного ливнятают следы на песке.

– Вы хотели увидеть тетрадку с домашним заданием. Вотона. В этой тетрадке оно есть. В моей – нет. Я его не сделала, – говорю я,глядя на математичку почти с ненавистью.

Та явно растеряна. Затем огромные щеки нездорово багровеют.

– Зимина! – рявкает она так, что в классе тоненькодребезжат стекла. – Хватит устраивать цирк! Ну-ка неси дневник!

Я заранее знала, чем все закончится. Честно сказать, ненужно быть великой предсказательницей, чтобы предвидеть финал. «Пара» вдневнике и очередное воззвание к родителям. Пламенное воззвание, правда,пропадет втуне. Моя милая мама так погружена в свою воображаемую книжную жизнь,что не утруждает себя просмотром моего дневника, папе до фонаря, а давать отчетЭмилии я тем более не собираюсь. А мне… «парой» больше, «парой» меньше – какаяразница, все равно в конце четверти выведут ту же тройку – так зачем мучиться?!

– Ну ты, Эль, даешь! – подошел ко мне на переменеСережка Ковалев.

К слову, он почти единственный, кто еще лезет ко мнеобщаться. Остальные уже давно перестали – кто опасается моего острого язычка,кто не желает снисходить до меня со своих королевских высот, как, к примеру,первая красавица класса Ксюша Пеночкина и ее закадычная подруга-подлизаНастенька Наливайко. Убойная, скажу вам, парочка!

– Что я даю? – устало переспросила я Ковалева.

Мне, по правде говоря, было совсем не весело, и больше всегона свете хотелось надвинуть массивные наушники плеера, отгородившись стеной отвсего мира. И чтобы меня никто не трогал. Просто оставили в покое – разве я омногом прошу?..

– Прикольно ты сегодня Кровососку отшила. Она ажпобагровела! – восхищался Ковалев, преданно заглядывая в глаза.

Мне не нужна его щенячья преданность. Мне вообще никто ненужен.

– Слушай, отвали, а? – попросила япо-хорошему. – Между прочим, математичка – пожилая женщина. А что, если быу нее сердце сдало? Ты бы тоже пришел меня поздравлять, говоря «прикольно»?..Ну что молчишь? Отвечай!

Ковалев под моим инквизиторским взглядом побледнел ипопятился.

Приятно осознавать, что имеешь власть хоть над кем-то.

– Башкой надо думать, а потом поздравлять! –завершив свою речь, я достала из сумки наушники и пошла в раздевалку закурткой. Все. Мое терпение лопнуло, пора отсюда сваливать. В ушах громыхал«Rammstein», челка падала на глаза, словно чадра у восточной женщины, а на душебыло мерзко.

Мои школьные будни – сплошной фарс, порой переходящий вдраму. Наш класс – бассейн с пираньями. Робких и неуверенных обглодают всекунду – только хвостик и останется. Правда, съеденные не отправляются назаслуженный покой, а сидят в классе тихими тенями, шугаясь по каждомумало-мальски удобному поводу, или подлаживаются к сильным, носясь у них напобегушках. Меня отнести к робким нельзя, я умею выживать и давно уже научиласькусаться. Пару лет назад в школе, думаю, был устроен конкурс под девизом«Приручи дикую Эль». Кто только не набивался мне в подруги! Но я-то прекраснознала цену их усилий, уж мне-то с моей семейкой не чувствовать ложь и фальшь.На этом деле я, как сказали бы, наверное, корейцы, собаку съела илинасобачилась. Куда мне школьное доморощенное коварство, когда моя семья –профессионалы!

– Элечка, я хочу быть тебе другом! – причитаетмать.

На самом деле она хочет, чтобы ее оставили одну с еелюбимыми романами и не мешали воображать себя прекрасной Золушкой на порогевстречи с Принцем.

– Эля, ты моя сестра, и я готова заботиться отебе, – говорит Мила.

На самом деле она хочет быть Самой-Прекрасной-На-Свете, аеще, чтобы все вокруг было замечательно и гармонично и чтобы ничто ее незатрагивало.

Моя семья – скопище одиночек. Даже слово «семья» здесьскорее условно.

Когда я была еще маленькая, я ужасно завидовала тем из своиходноклассников, кого любят и ценят дома. Их счастье долетало крошечнымиискорками и смертельно обжигало.

«А мы с братаном вчера на футбол ходили! Он взял меня ссобой!» – гордо говорил двоечник Назаров, и мне было до слез обидно, чтоНазарова любят, несмотря на то, что он двоечник, а меня, вопреки тому, что ятакая хорошая (а в те годы я еще изо всех сил старалась быть хорошей), –нет.

Я завидовала своим одноклассникам, а потом научилась ихненавидеть. Ненавидеть проще, это не так больно. Ненависть одевает сердце впанцирь, а значит, она мне – друг.

На улице накрапывал мелкий противный дождь. Колючий. Будто снеба вместо воды сыпались иголочки. И я, надвинув на голову капюшон, шла побульвару к дому. Мимо равнодушных прохожих, одна в толпе. Одна на всем свете.

Мила

Мы сидели в нашей любимой кофейне под названием «Ойкумена».Мы – это я, Наташка, Леся, Володя и Макс.

Тихо позвякивала ложечка, опущенная в бокал с горячимшоколадом. В кофейне множество запахов: кофе, шоколада, свежей выпечки, но дажечерез них я улавливала тонкий аромат благородной древесины и пряностей – такпахнет туалетная вода Макса.

Мы сидели рядом. Его стул – почти вплотную к моему, и иногдасовершенно случайно вдруг соприкасались коленями или руками. Это было такволнительно, что захватывало дух. Мягкий белоснежный свитер с высоким горломкрасиво облегал его грудь и плечи, подчеркивал легкий золотистый загар,оставшийся с лета. Макс – один из немногих молодых людей, которые умеютвыглядеть по-настоящему хорошо и элегантно. Причем без всякой примесиизвращенной женственности. Макс очень мужественен, и в то же время видно, чтоон заботится о собственной внешности.

Макс рассказывал о своей летней поездке в Мексику, но приэтом смотрел только на меня, словно мы были вдвоем за этим круглым столиком скерамической причудливо изогнутой вазой, в которой одиноко пламенел ярко-алыйцветок мака.

– Это очень красивое место, мне хотелось бы вернутьсятуда когда-нибудь, и не в одиночестве… – сказал Макс и легко, небрежно,положил ладонь на мои пальцы.

Тепло его руки пронзило меня до самого сердца. Раньше я и недумала, что бывает такое счастье, от которого на глаза вдруг сами собойнаворачиваются слезы. Как хорошо, если бы мы действительно были вместе. На всюжизнь, до самой глубокой старости. Я готова поехать за Максом на край света,что уж говорить о какой-то Мексике!..

Скажете, размечталась. Тем более, говоря по-правде, мы сМаксом не встречаемся, хотя отучились вместе целый год. Целый годнеопределенности. Мы часто оказываемся в одной компании, ходим в кино и в кафе,гуляем по Москве и устраиваем пикники на природе. Но пока наши отношения ниразу не вышли за рамки банальной дружбы. Иногда мне кажется, что Макс готовпредложить нечто более серьезное, но почему-то молчит…