Иномирянка (не) хочет домой - Лариса Петровичева

мы с магом смотрели друг на друга: его глаза были разноцветными – один голубым с темно-синей каймой, а второй ярко-зеленым, и мне показалось, что этот глаз слеп, а зелень только скрывает слепоту.

- Идите, ну. Что же вы? - чуть ли не растерянно повторил маг. Да, он точно кого-то покупал в первый раз в жизни, и все это заставляло его чувствовать страшную неловкость. – Вы свободны.

- Спасибо, - искренне сказала я. – Вы ведь маг, верно?

Он кивнул.

- Джейми Ольденхольт, боевой маг его величества Георга в отставке. К вашим услугам.

- Меня зовут Полина Аверина, это моя дочь Кира, - ответила я. – Если вы маг, то сможете отправить нас обратно? В наш мир?

Джейми вопросительно поднял бровь.

- Что значит «в ваш мир»? – ответил он вопросом на вопрос. – Вы хотите сказать, что…

- Это не наша планета, - сказала я, понимая, что сейчас маг может принять меня за сумасшедшую, и вряд ли здешние дома для умалишенных намного лучше невольничьего рынка. Но я не могла молчать. Если кто-то и был способен помочь нам с Кирой, так это Джейми. – Мы попали сюда, заблудившись в тумане. Если вы маг, то сумеете вернуть нас домой?

Джейми оторопело провел ладонью по лицу, словно пытался проснуться и не мог.

Только бы он не пожалел, что успел дать нам свободу!

***

Джейми

Я никогда не покупал рабов. Порядок в моем доме наводил голем, еду присылали из ресторана три раза в день, стиркой занимались в прачечной, а кофе я мог сварить самостоятельно, так что у меня не было никакого желания покупать невольника. Но у моих коллег по академии магии скверное чувство юмора: когда после отставки я приехал в Берендайн с рекомендательным письмом и занял место преподавателя на кафедре боевой магии, то они подарили мне купон на покупку на невольничьем рынке.

- Что еще можно подарить на день рождения человеку, у которого все есть? – задал ректор риторический вопрос, вручая мне конверт.

Мерзкая бумажонка, честно говоря. Но я ее принял без споров и в ближайший выходной решил-таки пустить в дело. Если я могу кому-то дать свободу, то незачем медлить. Никогда не надо упускать случая причинить кому-то добро, говорил генерал Пауди перед началом бомбардировки вражеских городов, и я был с ним вполне согласен.

Теперь вот оказалось, что я купил иномирянку с дочерью.

- Идти вам, разумеется, некуда? – спросил я, когда мы неторопливо побрели по улице в сторону моего дома. Девочка все еще всхлипывала, и я хмуро подумал о том, что понятия не имею, как утешать женский пол любого возраста. С Тургеном, которого я воспитывал второй год, было все намного проще: сын моего погибшего боевого товарища никогда не плакал, как и полагается орку.

Полина кивнула. Работорговец не соврал – сейчас в лучах утреннего солнца казалось, будто ее голова облита жидким огнем. Она вообще была хороша собой: длинные волосы заплетены в две тугие косы, карие глаза смотрят весело и бойко, выражение лица нежное и дружелюбное. Милая молодая женщина, которой некуда деваться.

- Ладно, - вздохнул я. Это было, конечно, неожиданное решение – прежде всего для меня самого. Это было как прыжок в ледяную воду, в бездонную пропасть, но я знал, что не могу оставить женщину и девочку просто так, одних. Маг, возможно, так поступил бы, но порядочный человек – никогда, ни при каких обстоятельствах. – Не стоит вам искать новых приключений. Поживете пока у меня, а там посмотрим.

Полина заулыбалась и торопливо сжала мою руку. Прикосновение вышло живым, горячим и очень искренним. Кира смущенно улыбнулась, и я спросил:

- Ваша девочка не говорит?

Взгляд Полины тотчас же стал усталым и темным. Ее словно укутало тоской. Я понял, что зацепил что-то очень больное. В голове тотчас же защелкали привычные механизмы решения подвернувшейся задачи: покой, хорошая еда, какие-то простые занятия и побуждение к беседе. Нет, это ничего, это не беда.

- Она очень сильно испугалась, когда мы сюда попали, - объяснила Полина. - С тех пор молчит. Уже семь дней.

- Речь это высшая функция, и очень хрупкая, - заметил я. – Ее легко разрушить. Думаю, все вернется, когда ваша жизнь немного наладится, и вы обе успокоитесь. Я никогда не работал с такими случаями, но думаю, тут можно справиться.

Некоторое время мы шли молча. Город просыпался. Шелестели, открываясь, витрины, по улицам бежали газетчики, продавцы хлеба и разносчики мелочей, позевывая, разъезжались по домам ночные извозчики. Полина смотрела по сторонам, и я подумал: каков, интересно, ее мир? Что там есть, чего нет у нас?

- Вы уверены, что хотите пригласить нас? – спросила она.

- Уверен, - кивнул я и признался: - Мне вас жалко.

Полина улыбнулась – у нее была та улыбка, на которую хотелось смотреть. Просто смотреть, ни на что не претендуя, как на рассвет или тихую речную заводь.

Турген встретил нас в саду возле дома: он был занят тем, что пытался протащить игрушечную тележку, запряженную ручным ежом, через заросли высокой травы. Судя по пятнам от варенья на домашней рубашке, мальчик уже успел позавтракать; я подумал, что через пару лет буду думать о нем не как о воспитаннике, а как о сыне.

…Джек и Элейна, мой сын и моя жена, погибли в первый же день войны, когда драконы князя Со Юнга обрушились на Венденское королевство, и города легли под их крылья огненной пустыней. Потом, когда моя установка уже сбивала этих тварей на подлете, я обязательно находил их туши на развалинах и вырывал зубы из мертвых распяленных пастей. Шкатулка с ними лежала в дальнем ящике стола, и иногда я думал, что это единственная вещь, которая делает меня живым.

- Дядя Джейми! – воскликнул Турген, подпрыгнул от радости и подбежал к нам. Круглая физиономия так и лучилась радостью, растрепанные светлые волосы торчали, как гнездо. – Ой, ты купил девочку? А можно я пойду ей ежа покажу?

- Это не покупка, сыч, - отрезал я строже, чем собирался. – Это Полина и Кира, наши гости. Знакомьтесь, это Турген, мой воспитанник.

Кира испуганно прижалась к матери. Турген торопливо причесал волосы пятерней, шмыгнул носом, вытер губы и, надеясь, что придал себе достаточно приличный вид для знакомства, произнес приветственную речь:

- Я Турген Хаардан, дядя Джейми меня воспитывает, потому что папа на войне