Пять ночей у Фредди. Неправильные - Скотт Коутон

– Сэмми! – кричала она, ударяя все сильнее. Она вставала, вытягивала вверх руки, пытаясь нащупать край гладкой стены, но та уходила высоко вверх. Чарли била кулаками по этому барьеру, пока не начинали болеть руки. Она выкрикивала имя брата, срывая голос, и наконец падала на землю и сидела, привалившись к твердому металлу плечом, прижималась к холодной поверхности щекой, надеясь, что с той стороны донесется хотя бы шепот. Сэмми был там, она это знала, чувствовала кожей.

В тех снах ее брат существовал. И хуже всего было то, что, проснувшись, Чарли понимала: Сэмми больше нет.

В августе Чарли и тетя Джен впервые поссорились. До сих пор они не так часто пересекались, чтобы ругаться. Девушка никогда не испытывала потребности бунтовать, потому что тетка никогда не была для нее большим авторитетом. Вдобавок Джен никогда ничего не запрещала племяннице, никогда не вмешивалась в то, что она делает, при условии, что Чарли ничто не угрожает. В день, когда семилетняя Чарли переехала в дом Джен, тетя четко дала понять, что не собирается заменять ей родителей. Теперь, повзрослев, Чарли поняла, что тогда тетя Джен сказала это из уважения к чувствам девочки, хотела заверить Чарли, что ее отец не будет забыт, что она навсегда останется его дочерью. Но семилетняя Чарли восприняла слова тетки как предупреждение. «Не жди, что я окружу тебя родительской заботой. Не жди любви». И Чарли ни на что такое не рассчитывала. Джен всегда заботилась о Чарли, а та никогда не требовала особой еды или модной одежды. Джен научила племянницу готовить, делать работу по дому, грамотно распоряжаться своими деньгами и ремонтировать машину. «Ты должна быть независима, Чарли. Ты должна уметь позаботиться о себе. Ты должна быть сильнее, чем…» В этом месте тетя всегда обрывала себя на полуслове, но Чарли и так знала, что та имеет в виду. «Сильнее, чем твой отец».

Чарли покачала головой, пытаясь избавиться от неприятных мыслей.

– Что случилось? – спросил сидевший рядом Арти.

– Ничего, – прошептала девушка. Она снова и снова обводила карандашом одни и те же линии: вверх, вниз, вверх, вниз, так что рисунок становился все темнее.

Когда Чарли сказала тете Джен, что возвращается в Харрикейн, лицо женщины будто окаменело, а кожа побледнела.

– Что это тебе в голову взбрело? – спросила она с убийственным спокойствием в голосе. У Чарли чаще забилось сердце. «Потому что именно там я его потеряла. Потому что он нужен мне больше, чем ты». Желание вернуться несколько месяцев не давало девушке покоя, с каждой неделей становясь все сильнее. Однажды утром Чарли проснулась и поняла, что выбор наконец сделан и отступать нельзя.

– Джессика едет в Сент-Джордж – учиться в колледже, – сказала она тете. – Она начинает летний семестр, так что, пока я там, смогу пожить с ней. Хочу снова увидеть дом. Я до сих пор очень многого не понимаю, у меня такое чувство… что это важно, – неловко закончила Чарли. Тетя Джен все смотрела на девушку своими темно-синими глазами, и та говорила все медленнее и тише.

Несколько секунд Джен не отвечала, а потом просто сказала:

– Нет.

Прежде Чарли, наверное, воскликнула бы: «Почему нет? Раньше ты ведь меня отпускала». Но после прошлогодних событий, когда они с Джессикой и остальными забрались в пиццерию «У Фредди» и выяснили чудовищную правду об убийствах в старой пиццерии ее отца, между ними все изменилось. Изменилась сама Чарли. Теперь она решительно встретила взгляд тети Джен.

– Я поеду, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал.

А потом разразился скандал.

Чарли не помнила, кто именно начал кричать, она или тетя, но она так вопила, что горло стало саднить и жечь. Она выплеснула на тетю всю накопившуюся боль и все обиды. Джен в свою очередь кричала, что лишь хотела заботиться о Чарли, что всегда делала все от нее зависящее, но все ее слова почему-то звучали как оскорбления.

– Я уезжаю! – наконец выкрикнула Чарли. Она бросилась к двери, но Джен схватила ее за руку и с силой дернула назад. Чарли пошатнулась, едва не упала и ухватилась за кухонный стол, а Джен отдернула руку, на ее лице отразился самый настоящий шок. На несколько секунд повисло молчание, а потом Чарли ушла.

Она собрала вещи, чувствуя себя так, словно ее вырвало из реальности и перенесло в какой-то параллельный мир, затем села в свою машину и укатила. Девушка никому не сказала, куда едет. Со здешними приятелями она не поддерживала особо доверительных отношений, так что ей не перед кем было объясняться.

Когда Чарли ехала в Харрикейн, то вначале собиралась направиться прямиком в отцовский дом и пожить там несколько дней, пока Джессика не приедет в университетский городок. Однако, когда она уже въехала в черту города, что-то ее остановило. «Не могу, – подумала она. – Ни за что не смогу туда вернуться». Чарли развернула машину, поехала в Сент-Джордж и целую неделю ночевала в машине.

Только постучав в дверь и увидев изумленное лицо появившейся на пороге Джессики, Чарли сообразила, что, вообще-то, ни о чем с подругой не договаривалась, хотя именно от Джессики многое и зависело. Чарли все рассказала, и Джессика нерешительно пригласила ее погостить. Остаток лета Чарли ночевала на полу, и с наступлением осеннего семестра Джессика не стала ее выгонять.

– Приятно, что рядом есть кто-то знакомый, – сказала она. Чарли крепко ее обняла, хотя обычно такие порывы были ей несвойственны.

Чарли никогда не задумывалась о дальнейшем образовании, никогда не проявляла особого рвения в учебе, однако неизменно получала пятерки и четверки. Она никогда по-настоящему не думала о том, какие предметы ей нравятся, а какие нет, хотя порой некоторым учителям удавалось пробудить в ней интерес к своим урокам.

До конца лета Чарли ни о чем не думала, но как-то раз, машинально пролистывая рекламные буклеты из колледжа Джессики, увидела специализированный курс робототехники, и у нее в голове что-то щелкнуло. Сент-Джордж фигурировал в списке колледжей, в которые ее могли принять, хотя до сих пор она не планировала идти ни в один из них. Теперь же Чарли отправилась в секретариат и умоляла ее принять, пока наконец ей не разрешили записаться на курс, несмотря на то что срок подачи документов истек еще несколько месяцев назад. «Я до сих пор очень многого не понимаю». Чарли хотелось учиться, хотелось получить очень специфические знания.

Разумеется, прежде чем приступить непосредственно к курсу робототехники, девушке предстояло изучить много других вещей, чтобы начать разбираться в этом сложном предмете. Математика всегда давалась Чарли легко, была чем-то вроде увлекательной игры с четкими правилами: ты должен сделать то-то и то-то, чтобы получить результат. Однако прежде эта игра никогда не казалась девушке интересной. Узнавать что-то новое, конечно, весело, но когда ты должен делать это неделями, месяцами, то рано или поздно начнешь умирать со скуки. Так было в старшей школе. Зато первые же занятия в математическом классе оказались совершенно иными. Словно до сих пор Чарли годами клала кирпичи друг на друга, вынужденно работая очень медленно, и не видела ничего, кроме известкового раствора и мастерка, а потом вдруг кто-то потянул ее на несколько шагов назад и сказал: «Смотри-ка, все это время ты строила этот замок. А теперь иди внутрь и поиграй там!»