Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра

другие готовили вороты, шкивы и канаты, плотники тащили деревянные траверсы, смазанные жиром или покрытые слоем травы, – по этим траверсам галеру затянут внутрь верфи; многие явились к месту сбора с длинными шестами; бастайшам предстояло тянуть канаты…

Уго позабыл о генуэзце, бросил железное ядро и понесся к большой группе собравшихся на берегу бастайшей. Мужчины были рады встрече, шутливо трепали паренька по затылку. «Куда ты подевал ядро?» – спросил один, чтобы развеять напряженную атмосферу ожидания. Бастайши знали Уго, или, лучше сказать, знали, какую заботу проявляет о нем мисер Арнау Эстаньол – старик, стоящий в самом центре группы, совершенный малыш на фоне здоровяков из братства барселонских грузчиков. Кто таков Арнау Эстаньол, знали все: люди до сих пор дивились его истории, старые до сих пор рассказывали молодым, какую пользу Эстаньол принес всему братству и каждому из бастайшей в отдельности. Уго молча встал рядом с мисером Арнау, как будто принадлежал ему безраздельно. Старик, не прерывая беседы, взъерошил его волосы. Речь шла об опасности, которая грозила лодочникам при буксировке галеры, а еще об опасности, которая возникнет при обвязке галеры канатами в открытом море. Корабль может перевернуться. Волны очень высоки, а большинство бастайшей не умеют плавать.

– Уго! – яростный возглас перекрыл разговор грузчиков.

– Ты снова бросил своего учителя? – попенял мальчику Арнау.

– Ему пока что не нужно работать, – оправдывался Уго.

– Отправляйся к нему.

– Но…

– Отправляйся.

Подхватив ядро, Уго поплелся вдоль берега вслед за генуэзцем, раздававшим команды направо и налево. Старший мастер уважал Доменико, подчиненные тоже его уважали; никто не ставил под сомнение его искусность. Суматоха поднялась в тот момент, когда лодочникам удалось подобраться к «Санта-Марте», зацепившись за ее борта, снять корабль с якорей и начать буксировку к берегу. Галеру тянули четыре большие лодки, по две с каждой стороны. Многие взирали на эту сцену с ужасом, тревога отражалась на лицах, виделась в судорожном сплетении рук. Но большинство людей на берегу подбадривали сотоварищей ликующими выкриками.

– Уго, не отвлекайся, – призвал ученика к порядку генуэзец.

А внимание ученика было приковано к той точке, куда смотрели все: к едва не перевернувшейся лодке и к двум гребцам, которые вывалились за борт. Сумеют ли они забраться обратно?

– Мастер… – взмолился мальчик, не в силах отвести глаз от лодочников, спасавших своих товарищей, а «Санта-Марта» тем временем кренилась набок из-за маневров злосчастной лодки.

Уго дрожал. Он видел в этой сцене отражение той, другой, о которой ему рассказывали моряки: два года назад при таких же обстоятельствах погиб его отец, захлебнувшись в волнах по пути на Сицилию. Генуэзец понял, что происходит с мальчиком: он тоже слышал об отце Уго и сам был захвачен борьбой, происходившей вдали от берега.

Одному из гребцов удалось подобраться к лодке; другой отчаянно барахтался в волнах. Но его не собирались бросать в беде. На лодке перестали тянуть галеру, отпустили канат и подошли к тому месту, где скрылись в волнах руки тонущего. Вскоре обе руки снова показались над водой. Люди на берегу выдохнули почти одновременно. А потом руки снова исчезли. Течение уносило пловца в открытое море. Теперь уже и вторая лодка отвязала канат, ее примеру последовали и лодки, тянувшие галеру с другого борта. На всех четырех суденышках гребцы старались что есть мочи, спеша на помощь товарищу; люди на берегу тоже поддерживали их, всяк по-разному: криками, молитвами, молчанием.

Уго почувствовал, как впились в его плечи руки мастера. Но не издал ни звука.

А пока лодочники спасали товарища, «Санта-Марта», гонимая течением, приближалась к маленькому мысу Сант-Дамья. Если кто-то на секунду и переводил взгляд на галеру, то сразу же возвращался к маневрам четырех лодок. Вот на одной из них подали какой-то знак: кто-то счел его добрым и рухнул на колени, но большинству показалось, что одного сигнала недостаточно. А вдруг это случайность? И наконец сигналы повторились: гребцы на всех лодках вскинули вверх руки со сжатыми кулаками, как будто стремясь поразить само небо. Сомнений больше не оставалось: лодки возвращаются. Гребцы торопились к берегу, а люди на пляже выплескивали свое ликование смехом, объятиями и слезами.

Уго почувствовал, как мастера отпускает напряжение, но сам продолжал дрожать. Его отцу ничем нельзя было помочь, в этом клялись все свидетели. И теперь Уго воображал, как отец вздымает из воды руки, зовет на помощь, как и этот лодочник, упавший за борт.

Стоявший позади генуэзец протянул ладонь и ласково потрепал мальчика по щеке.

– Море умеет быть и нежным, и жестоким, – шепнул mestre d’aixa. – Возможно, сегодня именно твой отец пришел на помощь этому человеку – снизу, из пучины.

А на «Санта-Марту» все это время продолжали накатывать волны, крушившие галеру о скалистый мыс.

– Вот что бывает, если разрешать навигацию в ненадлежащее время, не с апреля по октябрь, – толковал мальчику Арнау Эстаньол.

Они шли по кварталу Рибера; со дня крушения «Санта-Марты» миновали сутки. Рабочие с верфи подбирали обломки галеры, которые море выносило на берег, и старались спасти все, что возможно, с маленького мыса Сант-Дамья. Генуэзец с ядром на ноге не мог работать на мысе, поэтому они с Уго наслаждались свободным днем, и назавтра их тоже ждал праздник, Богоявление, которое в этом году к тому же пришлось на воскресенье.

– Теперь галеры стали лучше, – продолжал рассказывать Арнау, – больше скамей и весел, из лучшего дерева и железа, да и мастера стали опытнее. Накопленные знания усовершенствовали искусство навигации, и некоторые мореплаватели отваживаются бросить вызов зиме. Они забывают, что море не прощает неосмотрительности.

Они возвращались в церковь Святой Марии, чтобы вложить в кассу благотворительного общества «Блюдо стыдящихся бедняков» подаяние, которое собирали от дома к дому. Общество получало щедрые пожертвования и владело виноградниками, домами, мастерскими, рентами…

Однако мисеру Арнау нравилось побуждать людей к милосердию, а хождение от дома к дому являлось для распорядителей общества делом обязательным. С тех пор как Арнау пришел на помощь семье Уго, чтобы от имени Святой Марии у Моря избавить от нищеты, пришедшей вместе со смертью главы семейства, мальчик помогал Эстаньолу со сбором милостыни, которая попадала в руки таких же горемык. Уго знал тех, кто дает, но не знал тех, кто получает.

– Почему же?.. – робко начал мальчик. Арнау милостивым кивком призвал его продолжать. – Почему такой человек, как вы… ходит и просит подаяния?

Арнау мягко улыбнулся и только потом ответил:

– Просить подаяния для нуждающихся – привилегия, Божья милость, в этом нет ничего зазорного. Никто из тех, к кому мы приходим, не даст ни единой монетки людям, к которым