Ученик чернокнижника - Александр Белогоров

– Добрый день, молодой человек! – проговорил сосед резковатым, но бодрым и в общем-то приветливым голосом. Он поднял голову и так внимательно посмотрел на собеседника, словно видел его насквозь.

Под его взглядом Максиму стало слегка не по себе. Возникло чувство неловкости и порыв помочь старичку. Но в то же время Максим так не любил физическую работу! Только весь вспотеешь, а удовольствия никакого. Да еще к тому же такая помощь могла расстроить его сегодняшние планы. Вдруг старик начнет угощать его чаем да вспоминать молодость (ведь скучно ему одному целый день сидеть). Тогда то ли помирай с тоски, то ли невежливо удирай.

– Давайте я вам помогу! – вздохнул Максим. Благородная часть натуры пересилила-таки эгоистическую.

– Спасибо, молодой человек! Буду вам премного благодарен! – Старичок, казалось, только и ждал предложения Максима и рассчитывал на него. Он с готовностью выпрямился, предлагая помощнику полную свободу действий.

Максим не спеша поставил у двери свою школьную сумку и, почесывая затылок, подошел к ящику, не очень-то представляя, с какой стороны за него взяться. Он уже начал раскаиваться в своем добром порыве. «Похоже, старый хрыч и не собирается мне помогать. Встал в стороне и смотрит. Я вызвался помочь, а не тащить все один. Что я ему, в грузчики нанимался? Ну что ж, теперь ничего не поделаешь!» К соседу, который ему в общем-то всегда нравился, Максим понемногу начинал испытывать антипатию.

– Раз-два – взяли! – неожиданно прозвучало у Максима над ухом, едва он наклонился над ящиком. Он даже вздрогнул. Это Афанасий Семенович каким-то непостижимо быстрым образом умудрился проскочить мимо него и взяться за ношу с другой стороны.

Ящик для своих внушительных габаритов оказался неожиданно легким. Максим даже удивился, как это такой крепкий старик не мог справиться с ним сам. Но вслух, конечно, своего удивления не высказал. Мало ли у кого какие болезни: может, ему нельзя поднимать ничего тяжелого.

– Если вам не трудно, давайте отнесем его в комнату. – Странная манера речи Афанасия Семеновича, его вежливо-старомодные обороты слегка смешили Максима. К тому же он не привык, чтобы его называли на «вы», разве что в шутку. Нельзя сказать, чтобы это было ему неприятно, скорее наоборот, но уж больно непривычно! А ведь сосед говорил совершенно серьезно, без тени иронии в голосе. Или это только так казалось?

Максим, пятясь задом, как рак, опустил наконец ящик на пол, выпрямился и, бросив взгляд в сторону, так и охнул от неожиданности. Что он ожидал увидеть в квартире одинокого пенсионера? Старую мебель, старинные часы с боем, пожелтевшие от времени фотографии, какие-нибудь безделушки, дорогие как память, разложенные и развешанные в раз и навсегда заведенном порядке и не покидавшие своих мест вот уже много лет… Но здесь все было иначе. Увиденное здорово его удивило.

Комната представляла собой небольшую, но прекрасно оборудованную лабораторию. Не то физическую, не то химическую – Максим сразу не разобрал. Почему-то ему сразу вспомнилось, что есть такая наука: физическая химия, но ее содержание он представлял весьма смутно. В комнате царил идеальный порядок: ничего лишнего. На столиках и специальных подставках стояли, поблескивая шкалами, всевозможные приборы. Здесь же переливались в лучах солнца, щедро освещавшего лабораторию, различные колбы, стеклянные трубочки, как пустые, так и заполненные разноцветными жидкостями… Таких лабораторий наяву Максим еще не видел (куда там школьному убожеству!), только в кино, где они, как правило, принадлежали ученым: либо с большими причудами, либо вовсе чокнутым. И почему только во всех фильмах ученые именно такие?! Ведь в нормальной жизни это чаще всего обычные, а нередко и просто скучноватые люди.

– Ну-с, молодой человек, как вам понравилось мое жилище? – Старик явно наслаждался произведенным впечатлением, на которое, видимо, и рассчитывал.

– Это… Это… – Максим совсем растерялся, не находя слов. – Это поразительно! – восторженно выговорил он наконец. – Вы, наверное, бывший ученый, профессор…

– Бывших ученых не бывает! – быстро и слегка обиженно проговорил старик. – Это склад ума, характера. Или ты ученый, или нет!

– Простите, Афанасий Семенович! – поспешно извинился Максим. – Я не так выразился.

– Ничего страшного! – Сосед махнул рукой. – Ты, конечно, решил, что я профессор на пенсии.

Максим молча кивнул. Когда Афанасий Семенович неожиданно обиделся, мальчик подумал, что сейчас ему придется уходить. Еще недавно он ломал голову, как бы поскорей улизнуть. Теперь же ему очень этого не хотелось. Он жаждал познакомиться с лабораторией, а заодно и с ее странным хозяином поближе.

– Так вот, ничего подобного! – продолжал тем временем старичок. – Я любитель, самоучка. – И, словно не замечая слегка вытянувшегося лица Максима, на котором можно было прочесть некоторое разочарование, неожиданно заявил: – В древние времена меня назвали бы алхимиком.

Максим не удержался и хмыкнул. Такого он никак не ожидал. Перед ним, выходит, был никакой не ученый, а обычный любитель, хорошо еще если не сумасшедший, проводящий жизнь в поисках философского камня, вечного двигателя, живой воды или еще чего-нибудь в этом духе. Но лаборатория его привлекала.

– Зря вы смеетесь, молодой человек! – улыбнулся в ответ старик. – Многие из великих были самоучками. Взять хотя бы Фарадея.

Но тем не менее, словно понимая состояние юного собеседника, Афанасий Семенович предложил ему осмотреть свое необычное хозяйство. Старик оказался хорошим рассказчиком. Он объяснял назначение каждого прибора, рассказывал о реактивах, налитых в колбы и пробирки. Наверное, ему нечасто приходилось общаться со столь заинтересованным слушателем, поэтому говорил он долго и увлеченно, потряхивая от усердия седой бородой. В конце концов у Максима мысли начали путаться в голове от обилия новой информации. К тому же он не мог уяснить главного: для чего предназначалась лаборатория в целом. Спросить же напрямую было неудобно; ведь вполне возможно, что этого не знал даже сам хозяин, который просто увлекался интересными опытами.

В ящике, который они внесли и который Афанасий Семенович распаковал при Максиме, оказалась новая порция колб и реторт, тщательно проложенных бумагой и тканью. Они так завлекательно блестели, что мальчику сразу захотелось повозиться с ними, поработать, поставить какой-нибудь эксперимент.

– Уж извини, что пришлось тебя побеспокоить, – оправдывался старик, и Максиму это очень польстило: нечасто взрослые находят нужным извиняться перед детьми и даже просто объяснять свои поступки. – Грузчики донесли контейнер только до дверей, а один я боялся что-нибудь разбить.

Максим поспешил заверить Афанасия Семеновича, что ему было ничуть не трудно помочь соседу и даже пообещал делать это в дальнейшем. Еще бы: ради возможности побывать в такой прекрасной лаборатории стоило немного потаскать тяжести!

Когда Максим вышел от соседа с кучей впечатлений и приглашением заходить еще, на улице уже стемнело. Даже удивительно, как быстро пролетело время в общении с приятным старичком. Сейчас Максим даже не жалел, что рухнули планы на день – ради такого интересного события стоило их переменить. Тут он по какому-то странному внутреннему побуждению напоследок оглянулся на обитую плотной черной кожей дверь. И замер в остолбенении.