Мать Сумерек - Анастасия Машевская

— Да возродит наши души Иллана, щедрейшая из Богинь!

Да убережет нас от зла Шиада, сильнейшая из Богинь!

Да озарит наш путь Тинар, светлейшая из Богинь!

Пусть!

— Пусть!

— Огонь к огню, вода к воде, камень к камню, воздух к воздуху! — закончила Храмовница. — Настал час Тинар!

Обряд закончился, и постепенно жрецы разошлись. Каждому из них есть, чем заняться в это время. Только Таланар и Нелла задержались. Они присели на один из каменных монолитов под Дубом Жизни. Таланар позволил себе приобнять женщину и поцеловать её в висок.

— Все ли у тебя хорошо? — спросил он мягко.

— Все. А у тебя?

— Мать бережет меня, и я доволен.

Жрица кивнула.

— Гленн уже освоился?

— Не переживай, Храмовница. Гленн уже взрослый, он со всем справится.

«Удел матерей переживать» — подумала женщина.

«Особенно когда ни они, ни отцы не могут быть рядом с детьми» — мысленно согласился Таланар, а вслух ответил:

— С ним все будет хорошо, ты же знаешь.

«Знаю» — снова мысленно ответила Храмовница.

— Как и ты, Таланар, знаешь, что какие бы картины Взора нам ни посылала Мать, понять их смысл до конца только Она и может, — усмехнулась женщина. — Кстати, вчера мне снова было то видение.

— Об Итель?

— Да. Совсем скоро ей настанет срок занять место в Кругу сестер.

— Ей всего два, — сочувственно заметил друид.

Жрица медленно кивнула:

— Нельзя надолго оставлять её с отцом и братьями. Не хватало, чтобы девочка священных кровей выросла христианкой.

Таланар согласно кивнул — нельзя.

— Если так дальше пойдет, мы можем потерять Иландар. Два герцога из четырех полностью обратились к новой религии. Да и, чего греха таить, Клион Хорнтелл тоже уже одной ногой стоит в церкви.

Нелла засмеялась:

— Клион зачал со мной в Нэлейм Тиранта и, кроме того, отдал мне на воспитание старшую дочь. Так что за Хорнтеллов я спокойна.

«По крайней мере, пока на троне Иландара сидит мой брат, а он еще молод» — додумала жрица, не решившись произнести это вслух.

— Все когда-нибудь заканчивается, — продолжала женщина. — Наверное, и наше время пройдет. Но пока рано об этом думать. У нас есть Архон, Яс, Адани, Ласбарн, да и Иландар, если подумать, тоже еще есть.

— Даже если у нас и их не останется, не страшно, — проговорил Таланар, вздохнув. — Пока у нас есть он, — мужчина окинул взглядом открывавшийся с вершины холма остров, — будут и те, кто служит Праматери.

Нелла подобно друиду неотрывно смотрела на архаичную нетронутую природу Ангората. Она прожила на острове всю жизнь, но его возвышенный вид по сей день вызывал в Храмовнице глубокий трепет.

Ангорат и впрямь оставался нетронутым уже многие столетия — войны, распри, разбойники, пираты — ничто не тревожило жреческий покой слуг Праматери. Но так было не всегда: власть, обретенная с помощью реликвий и магии острова, сулила покорителю несметные богатства, невообразимую мощь и невиданную дотоле длинную жизнь, так что ртов на остров прежде зарилось немало. Однако чудодейственная сила окружавшего Ангорат Летнего моря и носителей культа Праматери уберегли его от всех невзгод.

Легенда гласила, что в давние времена, когда только Ангорат вышел из морской пучины, неведомые сегодня змеи, мудрецы из мудрецов, населяли его. Со временем на остров стеклись уверовавшие в Богов, рожденных Единой Матерью. Природа человека такова, что он порабощает все отличное от себя. И скоро от союза двух рас народилось на Ангорате племя змее-людей. Прошло время, и смежный народ иссяк — все больше и больше вырождались в жителях памятные признаки змей. Гнались люди за древностью, сулящей силу, но безвозвратно покидали их облики Праматери-Змеи и Змея-Прародителя.

Наконец, осталась одна-единственная из последних могучих предков женщина — Иллана, первая храмовница Ангората, хранительница Дуба. Неведавшая печали, постигавшая мудрость, дающая от благ детям, неожиданно столкнулась она с опасностью. На священный остров обрушился враг. Женщина призвала Силу, и четыре изваяния исполинов встали среди Летнего моря, скрестив длинные копья. Колдовство, воздвигшее вокруг острова атлантов, подкосило жрицу. Но она навсегда осталась в преданиях воплощением Матери. От неё священной нитью потянулась династия верховных жриц Ангората — Сирин.

В алчной погоне за древними реликвиями змеемудрых, многие начинали охоту на жрецов: если служитель культа мог открыть врота Ангората для себя, мог и для других. Но поймать чародеев не было возможности. Зато сами жрецы частенько оказывались там, где ждали их меньше всего. Говорят, тогда и выучились ангоратские служители ходить бесшумно.

Культ креп, жрицы и жрецы выходили к людям и открывали двери для посвящения тем, кто искал знания. Прошли века, и уже неоспоримой считалась власть женщин династии Сирин. К этому сроку род Тайи был признан охранителями храмовниц. Со всего Этана теперь приезжали на Ангорат посланники, царицы и цари, княгини и князья, и в огромном множестве — самые обычные люди. Многие шли на поклон храмовнице и верховному друиду. Принять из их рук (или рук назначенных преемников) трон полагали высшей честью, получить освященный меч — залогом всех побед, а вступить с их благословением в священный брак считалось гарантом счастливого супружества и здорового потомства.

Это было золотое время Великого Единства. И прошли тысячи лет, прежде чем оно начало иссякать.

Однако Ангорату было неведомо увядание. Каждое дерево, куст, каждая травинка и тропка, каждый камень, включая те, из которых были воздвигнуты женская и мужская обители, каждое слово и жест, существующие здесь, казалось, дышали красотой и колдовством. Магия стелилась под ногами и витала в воздухе, уводя всякого путника, в каком бы месте острова он не оказался, в конечном счете, к древнему Дубу Жизни и Источнику Мудрости в общем храме. Как вены несут кровь к сердцу, так и все дороги Этана вели к ангоратской роще на вершине холма.

Верховная жрица посмотрела на сидевшего рядом Таланара.

— Ты прав, вера в Праматерь никогда не умрет, потому что Ангорат был древен уже тогда, когда еще само время было ребенком.

* * *

Шиада вздрогнула и открыла глаза.

Огляделась.

В комнате, отведенной для неё в домике Первой среди жриц, были открыты окна и двери, и проникающий легкий ветерок успокаивал разгоряченный видением ум. Проникающий свет разгонял призраки прошлого, к которому она, Шиада, едва ли имела прямое отношение. А вот храмовница, сидевшая сейчас на кровати рядом с племянницей и державшая за руку, была, пожалуй, главным персонажем.

— Нелла, — протянула молодая жрица, а потом опомнилась и, приподнимаясь, исправила себя: