За мертвой чертой - Александр Кучаев

– Я уж и не помню. Быстро как-то всё получилось: раз – и они на полу, то есть на земле.

– Молодца! Эх!..

Мне льстило, что рядом со мной столь незаурядная личность. Я и сам всегда мечтал быть сильным и ловким, способным отразить атаку множества врагов, немало делал для этого, но где мне было до него!

Незаметно мы оказались на главной улице.

– Вы голодны, вам надо поесть, – сказал незнакомец.

И правда, утром я выпил лишь стакан полусладкого чаю, а уже близился вечер, и пустой желудок напоминал о себе.

Мы остановились перед дверьми «Золотого дракона», лучшего ресторана города, завсегдатаями которого были представители ольмапольского делового, чиновничьего и бандитского истеблишмента.

– Что вы, нас туда не пустят, – сказал я, опустив голову. Пока меня валтузили в том переулке, штаны и рубашка запылились, кое-где виднелись кровавые пятна, и как я ни старался отчиститься, попытки мои были малоуспешны. К тому же ресторан для людей моего сорта являлся запретной зоной. Я и не мечтал оказаться в подобном заведении, да и сейчас в карманах у меня было всего лишь полтора рубля мелочью.

– Думаю, что пустят, – сказал незнакомец и, не колеблясь, взялся за ручку двери. – И не беспокойтесь о деньгах, я угощаю.

Действительно, мы довольно свободно прошли в зал со столиками. Человек, за которым я следовал, держался достаточно уверенно, обслуга немедленно отступала в сторону и даже показывала дорогу. Швейцар строго посмотрел на меня и уже открыл рот, чтобы произнести «А ты куда?», но короткое повелительное мановение руки незнакомца мгновенно лишило его ретивости, и страж дверей склонился в почтительном поклоне.

Нас отвели в дальний угол зала возле окна, откуда хорошо просматривалась вся прилегающая часть улицы. Мы уселись друг против друга.

– Зовите меня дон Кристобаль, – сказал мой новый товарищ.

Раз дон, значит, испанец, но это полностью исключено! Каким ветром выходца с Пиренейского полуострова могло занести в наше захолустье? И так чисто говорит по-русски! Врёт, несомненно. Хотя очень похож… Да пусть врёт. Я находился под обаянием этого человека и многое готов был простить ему.

– Меня вполне можно причислить к пиренейцам, – сказал дон Кристобаль, словно читая мои мысли. И немного дурашливо произнёс несколько слов похожих на испанскую речь. – Dios mio, gue pesadilla! Позже я узнал, что эти слова означают: «О боже, какой кошмар!»

– Вы ведь слышали предположения уфологов, – полувопросительно произнёс он уже на русском, – что в человеческом сообществе вращается немало представителей инопланетных или параллельных миров?

Его слова проносились в моём сознании, как вспышки звёзд в ночных небесах.

– Конечно, слышал. Об этом и по телевизору говорят.

– И каково ваше отношение к подобным разговорам?

– Ну, такие типусы, может быть, присутствуют среди нас, а может – и нет.

– А вам хотелось бы встретиться, скажем, с персоной, прибывшей из параллельного пространства?

В течение диалога дон Кристобаль не спускал с меня пристального изучающего взора. Голос его постепенно стал звучать как бы сквозь вату, со стороны, и окутывал меня лёгкой плывущей кисеёй забвения, через которую не переставал проникать присущий ресторану едва уловимый запах свежесваренного кофе и ещё чего-то вкусного, обострявшего чувство голода.

– Любому, наверное, приходила мысль взглянуть хоть одним глазком на какого-нибудь пришельца. Я сам иногда задумывался об этом. Вопрос, как его распознать среди остальных людей?

Мне стало немножко смешно. Я чуть ли не со дня рождения был одинок и всегда хотел подружиться с кем-нибудь, тем более с выдающейся личностью. А инопланетяне, несомненно, должны обладать незаурядными качествами. Только эти «ино» и всё, что связано с ними, скорее всего, чушь, и наш разговор переходил уже в область нелепой несуразной фантастики.

– Конечно, – сказал дон Кристобаль, – он не стал бы объявлять во всеуслышание, что является представителем иной цивилизации. И вряд ли бы он сколько-нибудь заметно отличался от окружающих. Только если шляпой-канотье, как у меня, или ещё каким-нибудь пустяком.

– Понятно, что его ничем не выделить среди прочих. – Мне пришлось кашлянуть, чтобы скрыть свой скепсис. – Наверное, это был бы своего рода разведчик.

– У него может быть и совсем другое задание.

– Например, что-нибудь взорвать! – я не смог сдержать улыбки.

– Или, – испанец многозначительно прищурился, всё также буравя меня глазами, – исправить ту или иную ситуацию в лучшую сторону.

– А зачем бы ему понадобилось исправлять? Что за альтруизм?

Я отрицательно покачал головой, всем своим видом выражая сомнение. В памяти всплыли телепередачи с участием тех же уфологов, предупреждавших об опасности встречи с пришельцами. И смертоносные лучи, исходящие от их летательных аппаратов. И медицинские эксперименты над людьми. И немалое число похищений. От этой «дружбы» небо могло показаться с овчинку… Впрочем, всё это фантастика, вновь подумал я. Если серьёзно – никаких пришельцев нет и быть не может.

– Дело не в альтруизме… – Дон Кристобаль внимательно обвёл глазами ресторанный зал, задерживаясь на мгновение на отдельных деталях интерьера и ходящей по залу обслуге, и вновь обратился ко мне. – Не в альтруизме, а в том, что ваши неурядицы мешают развитию тамошнего параллельного мира.

У меня стало появляться ощущение, что испанец пытается докопаться до самых исподних моих мозговых извилин.

– Предположим, что общество, находящееся за параллельной чертой, в своём развитии ушло далеко вперёд. Но всё в Мироздании взаимосвязано, и отставание человечества, вкупе с разными нравственными извращениями, стало тамошним обитателям мешать, оно негативно влияет на их ноосферу. Вы для них как кривое зеркало, в котором искажается действительность. Лучше, чтобы эта кривизна исчезла. Известно ведь, что в одних случаях зеркало может лечить, в других – наносить ущерб здоровью. Глядя в ваше зеркало, вполне вероятно заполучить весьма неприятную хворь. И вот оттуда, из параллельного края, сюда направляют одного из своих профи. Для устранения помех, не позволяющих вам прогрессировать. Первое, что он сделал, – это утопил «Нирвану», ибо основание её на месте детского дома было наивысшей несправедливостью, злостным уродованием социальных взаимоотношений, и без того достаточно примитивных.

– Какой-нибудь простак, – сказал я, – заключил бы из ваших слов, что прибытие инопланетянина – свершившийся факт.

– А что если так и есть!? Прибыл и уже действует. Утопил развлекательный центр…

К нам приблизился официант, и дон Кристобаль стал что-то довольно долго говорить ему, водя пальцем по меню. Официант кивал головой и не переставал чиркать карандашиком в блокноте, очевидно, записывая заказ. Я впервые оказался в ресторане, подобные сцены видел только по телевизору и поэтому наблюдал с интересом.