Несостоявшиеся столицы Руси. Новгород. Тверь. Смоленск. Москва - Николай Кленов

Неизбежно упрощая и огрубляя цветущую сложность реального мира (но изо всех сил стараясь сохранить правдоподобие и предсказательную силу модели), основные особенности динамики рассматриваемого государства можно сформулировать в виде последовательности связанных тезисов. Практически все эти тезисы уже выдвигались и обсуждались в исторических исследованиях… но на сегодняшний день в самых различных областях человеческого знания существуют три условно пересекающихся пространства: пространство представлений общества — «образованных профанов»; пространство представлений академических ученых, непосредственно занимающихся с данным объектом исследований; пространство представлений «антиакадемического» сообщества. Яркий пример ситуации, когда эти миры уже практически перестают пересекаться — история ранней Руси от Рюрика до Владимира Святого. Действительно, если читатель-неспециалист (да и специалист, не занимавшийся древнерусской проблематикой) прочтет такие суждения, как:

• «поляне, древляне, кривичи, вятичи и другие восточнославянские племена»;

• «во второй половине XII в. центр Руси перемещается из Киева во Владимиро-Суздальское княжество»;

• «в 1380 г. Дмитрий Донской, одержав победу в Куликовской битве, сверг ордынское иго, но два года спустя хан Тохтамыш, разорив Москву, иго восстановил»;

• «Иван Грозный первым был объявлен царем».

Такие суждения покажутся «образованному профану» общеизвестными истинами, не требующими разъяснений и обоснований. Поклонник творчества таких ярких представителей «антиакадемического» сообщества, как Владимир Белинский с его «Страной Моксель», Анатолий Фоменко или Андрей Буровский, сочтет, скорее всего, большинство из этих утверждений результатом фальсификаций «московских/скалигеровских/романовских историков». Между тем ни одно из приведенных утверждений с точки зрения современной академической науки не соответствует исторической действительности. А значит, стоит хорошее и разумное повторить и еще раз повторить. Вреда не будет.

6 сентября каждого года все прогрессивное человечество отмечает годовщину речи профессора Герхарда Фридриха Миллера на заседании императорской Академии наук в Санкт-Петербурге на тему Origenes gentis et nominum Russorum, с которой есть пошла великая «котора» в отечественной исторической науке. Как известно, так и неоконченная лекция вызвала спор между сторонниками скандинавского происхождения Руси (норманнистами) и их противниками (антинорманнистами), которому после ряда впечатляющих перерождений не видно конца и в обозримом будущем. К сожалению, имеющиеся у нас достоверные источники на тему происхождения Руси настолько бедны, а содержащиеся в них сведения настолько противоречивы, что составить полную и достоверную картину событий того времени практически невозможно. Можно лишь относительно уверенно утверждать, что в конце IX в. контроль над северной частью Восточно-Европейской равнины (с центрами в окрестностях Ладоги-Новгорода) и конечной точкой «волжского торгового пути» взял в свои руки балтийский по происхождению военно-торговый клан, который по имени его легендарного родоначальника принято называть Рюриковичами. Хотя его глава в X–XI вв. носил заимствованный, вероятно, у хазар титул «каган», для большей простоты будет употребляться славянский титул «князь» или «великий князь».

С какого бы берега Балтики — южного или северного — ни пришла «русь» Рюриковичей, её власть была внешней для потестарно-политических структур (красивый термин!), уже установившихся в IX в. на берегах Волхова, Западной Двины, Волги и Днепра. Описывая жизнь этих грандиозных территорий до Рюрика и непосредственно после его смерти, стоит повторить замечательную формулировку А. А. Горского:

«… этнополитическая структура раннесредневековых славян не может быть признана племенной в собственном смысле этого понятия. Племенной, очевидно, была структура праславянского общества… В результате расселения VI–VIII вв. она была разрушена и сформировались новые общности, носившие уже в основе не кровнородственный, а территориально-политический характер. Называть их «племенами» или «союзами племен» неверно фактически… У самих раннесредневековых славян особого термина для обозначения догосударственных территориально-политических общностей не было. Но в византийских источниках они именовались «Славиниями» (Σκλαβηία, Σκλαβυία)» [Горский А. А. Русь. От славянского расселения до Московского царства. М., 2004. С. 14].

Предложенное краткое определение для государства нашей ранней истории — союз Славиний с доминирующей военно-политической и торговой ролью Руси, «русский союз Славиний» — отлично подходит для описания способа организации общественной жизни наших предков в IX–X вв. Эта формула не противоречит комплексу известных источников, а также данным археологии и других вспомогательных исторических дисциплин. Эту формулу не стыдно предъявить и на экспорт, в том числе и как аргумент против рассуждений о тысячелетнем рабстве, подавляющих бескрайних просторах и т. п. Эта формула позволяет, наконец, уйти от бесконечного дележа символического наследия Руси между русскими, белорусами и украинцами, в ходе которого то русских записывают в угро-финны, то украинцев делают тюрками. Действительно, вслед за Шинаковым вполне можно выделить на территориях Славиний четыре ядра формирования будущих этносов:

• северо-восточное ядро с Новгородом и Ростовом;

• северо-западное с Полоцком;

• юго-западное от Киева на восточных границах до Зимно на западных;

• юго-восточное между Битицей и Хотылево [Шинаков Е. А. Образование древнерусского государства: сравнительно-исторический аспект. Брянск, 2002. С. 106–108],

а историю Руси, то есть историю общей для всех «имперской» внешней власти, объявить общим достоянием. При этом полезно всегда помнить, что, как замечательно сформулировал А. Е. Пресняков, удаленность Киевского периода во времени не позволяет отнести его с определенностью к истории исключительно российской/украинской/белорусской. Сама категоризация истории как украинской или, скажем, российской не была актуальной в течение всего Киевского периода, а следовательно, нет и возможности говорить о национальной его принадлежности. Ближайшим же историческим аналогом Руси является империя Каролингов, которая стала основой для многих нынешних государств, имеющих равное право на ее историческое наследие.

Первоначально «внешняя» правящая династия уже к третьему-четвертому поколению заметно «славинизировалась», что заметно по именам правителей и их документам. Эта династия и ее дружина именовались «русью», что в южной части державы, задетой «иранским влиянием», вполне могло иметь значение «светлых», «благородных» [Трубачев О. Н. В поисках единства: взгляд филолога на проблему истоков Руси. М., 1997. С. 220–260] в противоположность «черни» — подчиненному и обложенному налогами населению покоренных Рюриковичами земель. В этом значении термин «русин» употребляется, например, в «Русской правде» — «купчина, гридин или ябетник», то есть член княжеской дружины, торгового дома или администрации. В скором времени название правящей элиты перешло на подчиненные ей земли, которые стали называться «Русской землей», или «Русью» (в широком значении). В таком значении термин «Русь» использовался для обозначения подвластных Рюриковичам земель и их населения, в отличие от иноземцев (половцев, поляков, булгар, финнов и т. д.). Так он употребляется в иностранных и отечественных источниках, в качестве примера которых можно привести относительно поздние Ливонскую рифмованную хронику и «Повесть о погибели русской земли»: