Три доллара и шесть нулей - Вячеслав Денисов

– Знаю этого Толбухина... – бормотал задыхающийся после изрядной дозы спиртного спутник Эйхеля. – К нему без бабок в кабинет лучше не входить. Спросит, зачем к нему пришли, выдвигает ящик стола и идет к окну цветы поливать. Через минуту возвращается и, если в ящике конверта нет, отказывает. Если есть – подписывает...

– А если конверт без денег положить? – мгновенно сработал мозг Эйхеля. – Пока выяснится...

– Вы, Гена, мусора, вот так и соображаете. Главное – посадить, а там – хоть не освобождайся. Одним днем живете... Ты в мэрию раз в году заходишь, а мне там ежедневно приходится от кабинета к кабинету болтаться...

На самой крыше ничего не изменилось. На ветру трепетал трехцветный флаг, оттеняя своей свежей раскраской довольно серый с высоты птичьего полета вид города.

– Ну? – настоял оперативник.

– Что – ну? – бросил слесарь. – Взяли и привязали. Он, правда, чуть не сорвался, поэтому пришлось еще укрепить его проволокой.

– Показывай. Спускайте флаг и снова вешайте. – Капитан сам не знал, как в ходе перевешивания российский государственный флаг мог превратиться в символ другого государства, однако решил довести дело до конца.

Стяг был спущен и отвязан. Пощупав его, словно под материей скрывались другие символы, бизнесмен поморщился и, произнеся пять матов подряд, означавших его полное непонимание ситуации, отошел в сторону.

– Вешайте, – велел капитан.

Помня о ста долларах, которые еще до сих пор находились в кармане бизнесмена, слесарь подозвал помощника, и они принялись крепить полотнище.

– Толбухин сказал, красным нужно вешать книзу, – пояснил старший работ, после чего полотно взмыло вверх.

В то время, когда бизнесмен, поглядывая на часы, торопил события – он опаздывал на встречу с немцем, капитан милиции, оперуполномоченный отдела уголовного розыска по раскрытию преступлений, связанных с угонами автотранспорта по фамилии Эйхель, наблюдал за последними манипуляциями работников мэрии...

– Что это ты делаешь?! – настороженно бросил он, видя, как слесарь проворачивает флаг на верхнем блоке флагштока вместе со струной.

– Если я его не проверну, мне не хватит веревки, чтобы привязать струну к нижней части! – повернув потное лицо в сторону опера, прорычал тот. – Не видишь – полметра не хватает?!

– Мать моя... – пробормотал опер. – Он же перевернул флаг... И как давно ты вешаешь флаг страны вверх ногами?! Упомянутые тобой два последних года?!!

Слесарь выпрямился и вытер рукавом потный нос.

– Знаешь что?.. Шел бы ты туда... откуда пришел. Мне дают – я вешаю. Не дают – не вешаю. Сказали – перед тем, как вешать, красным книзу опусти, я опускаю. И поднимаю. А там – хоть не развевайся. Понял? – Немного успокоившись, добавил: – Честно говоря, такое впервые. Обычно эта веревка... – он указал на ту, которой фиксировалась струна, – была на два метра длиннее. А этот раз почему-то короче... Если флаг на блоке не провернуть, то не подтянешь бечеву. А если ее не подтянешь, флаг не закрепить. Он падать будет. Такие дела... Где доллары?

– Делай что хочешь, ущербный, но чтобы флаг страны через десять минут висел по-русски, – приказал капитан. Предугадывая непослушание, напоследок он пообещал привлечь обоих служащих к административной ответственности за употребление спиртных напитков в общественном месте.

Дело было сделано, ситуация разобрана, и теперь можно было докладывать начальству об ее изменении в лучшую сторону.

– Маразм, – заключил Гена Эйхель, спускаясь по чердачной лестнице. – Довезешь до Управы?

Последний вопрос был обращен к бизнесмену, только что расставшемуся с сотней. Он спускался следом, стараясь не испачкать в чердачной пыли дорогой итальянский костюм.

– Не вопрос. Только давай сначала в «Альбатрос» заскочим, а то я к немцу на встречу опаздываю. Знаешь, первый день, а впереди сделка серьезная. Если все будет тики-так, в городе откроется два десятка германских гаштетов. – Встретив непонимающий взгляд милиционера, он пояснил: – Ну, клубов пивных, закусочных...

– Как «Макдоналдс»?

– Что-то вроде того...

Эйхель против не был. Ни против гаштетов, ни против поездки в «Альбатрос». Судя по всему, рабочий день на сегодня уже сломан, да и начальник, послав его к мэрии, был в курсе. Так что осталось лишь заскочить в мэрию, отметиться, сдать пистолет и под каким-нибудь предлогом улизнуть домой. За последние пять месяцев у Эйхеля было всего шесть выходных, об этом знали все, поэтому никто не будет против, если он за два дня до заслуженного отпуска поработает по собственному плану. А на сегодня план был такой: объявить начальнику об оперативном контакте с «человеком» и исчезнуть из управления до завтрашнего дня. Дураку понятно, что если состоялась «встреча», то получена информация. А если таковая имеется, то редкий опер ее не проверит... Типичная отмазка для оперативника, стремящегося на несколько часов выйти из поля зрения начальства. Судя по времени на «Ориенте» малазийской сборки, что болтались на запястье Гены в момент выхода из мэрии, теперь эти «несколько» часов продлятся до завтрашнего утра.

Гостиница «Альбатрос» в двух минутах ходьбы от мэрии, и в пятидесяти метрах от входа в железнодорожный вокзал. Эйхеля устраивало то обстоятельство, что это по дороге к управлению, значит, пока делец ходит «по немцам», можно выйти и прикупить пару пирожков с капустой. Два бутерброда с ветчиной, коими закусывались несколько порций виски бизнесмена, для голодного желудка капитана оказались слабым утешением. Доехав до гостиницы, Леонид Мариноха, как представил себя требовательный к соблюдению всех тонкостей в государственных символах организатор гаштетов, выскочил из «Вольво» и направился к входу в «Альбатрос». А Гена Эйхель, окинув взглядом площадь, обнаружил самую ближнюю бабушку с армейским термосом цвета хаки и распахнул дверцу.

К машине он подошел одновременно с охранником из «Альбатроса».

– Это вы тот милиционер, который прибыл с господином Маринохой?

Такое определение Эйхелю не понравилось, ибо ко многому обязывало, поэтому он лишь поинтересовался:

– Кто спрашивает?

Превозмогая амбре тушеной капусты, исходившее от Гены, охранник сказал, что господин Мариноха просит милиционера, который сидит в его автомобиле «Вольво», немедленно войти в гостиницу, в двести пятый номер.

– Зачем?

Охранник переступил с ноги на ногу, как застоявшийся жеребец.

– У нас неприятность.

– Какая? – засунув остатки пирожка в рот, Гена вытер руки «сервисной» салфеткой, в которой ему подали пирожки, и зашвырнул ее в рядом стоящую урну.

– Он просит вас зайти... Дал мне хорошие чаевые... Поймите меня правильно.

– С каких это пор охранникам стали давать чаевые? – презрительно улыбнулся Гена. – А? Ты ему чемодан поднес? Или кофе приготовил?

– Так вы пойдете?