Полцарства за принцессу - Мартин Райтер

А кто говорил про обряды и традиции?

Я говорил. Но я, слава богам, не имею ни капли королевской крови! Да, кстати, чуть не забыл — исчезновение принцессы и близость войны — это еще не все…

Что может быть хуже? — удивился Генрих.

Все боятся, что Облако прилетит в Берилингию. Но лично я в это не верю — зачем Облаку наша Берилингия? Ему что, мало Великой Урунгальдии?

Бурунькис привел Генриха к высокой и длинной стене, одной из главных достопримечательностей Регенсдорфа. Стену специально не штукатурили, чтобы все видели большущие камни, из которых она построена. Судя по надписи на ржавой табличке, стене этой было больше двух тысяч лет, и возвели ее не какие-нибудь варвары, а римские легионеры для защиты своего лагеря. В ста метрах от стены протекал Дунай.

— Ты извини, но я решил, что этим путем лучше всего попасть в Малый Мидгард, — сказал Бурунькис, сдвигая в сторону канализационный люк. — Этот путь не очень удобный и, может быть, не совсем достоин Героя, но если ты не будешь возражать…

Нет, конечно, — улыбнулся Генрих. — Я не привередлив. Главное, чтоб не пришлось лететь на ведьминой метле.

Вот и замечательно, — со странным облегчением вздохнул Бурунькис.

Ну и дела, — сказал Генрих. — Кто бы мог подумать, что дверь в Малый Мидгард расположена под стеной древних римлян!..

При чем здесь римляне? — удивился Бурунькис. — Здесь был храм друидов. Легионеры выдали чужое строение за свое. Так всегда бывает. Кто-то что-то сделает, а другой — раз! — и забирает всю славу себе… Мы с братцем случайно открыли этот ход, и это мы разобрали кирпичи в канализации. Тут немного грязно, но, кроме нас с Капунькисом, про этот ход никто не знает. Это очень выгодно: когда угодно можно прийти, когда угодно можно уйти…

А как дела у Капунькиса? — спросил Генрих. После битвы с богиней Удгарда малыш в гостях у Генриха больше не появлялся. Генрих скучал по верному другу, но был уверен, что отважный глюм занят строительством дома, правом на которое Реберик Восьмой наградил храбреца за подвиги. Что касается Бурунькиса, частого гостя в доме мальчика, то он на расспросы о братце или отмалчивался, или переводил разговор на другое. — Я уж совсем по Капунькису соскучился. Надеюсь, его стройка близка к завершению? А может, он нашел художника-учителя?

Нет, не нашел, — вздохнул глюм. — Я не хотел тебе говорить… Ну да уж мы все равно идем в Малый Мидгард. Капунькис художника больше искать не хочет…

Почему? — удивился Генрих. — Ведь он так мечтал научиться рисовать. Даже королю об этом заявил.

Бурунькис еще раз тяжко вздохнул.

— Понимаешь, слава совсем испортила моего братца. Чтоб не терять зря времени, он далее не захотел дом строить, а купил уже готовый на берегу речки Тилии… Теперь Капунькис только и делает, что кричит на слуг. Все друзья от него отвернулись. А ему хоть бы что. Он умышленно задевает прохожих на улице, а когда те возмущаются, Капунькис поднимает крик: «Да вы знаете, кто я? Да вы по сравнению со мной — никто. Я великий и всеми уважаемый победитель чудовищ!» Никто больше не любит маленького Капунькиса. Все считают его задавакой…

Вот это да… — Генрих осуждающе покачал головой. — А я-то думал, что он не заходит ко мне потому, что занят важными делами…

Еще Капунькис говорит, будто без него Герой никогда не осилил бы Безе-Злезе, — вздохнул Бурунькис. — А когда я ему сказал, что это чушь, он выгнал меня из своего дома. Теперь мы не дружим.

— Вот как? Но ничего, я обязательно поговорю с малышом и объясню, что он кругом не прав.

— Обязательно поговори — тебя он послушает.

Генрих пролез вслед за глюмом в канализацию.

Кроме ужасного запаха, здесь было полно крыс. Кирпичная кладка в одном месте оказалась разобранной, и в дыре виднелся кусок стены, чье создание приписали себе римляне.

Все, пришли, — сказал Бурунькис. — Видишь, на стене выбит дубовый лист? Это печать друидов…

Послушай, Бурунькис, а почему мы не пошли через пещеру, где лежат Доспехи Героя? — вдруг спросил Генрих. Путешествие по канализации казалось мальчику подозрительным.

Ну… — замялся глюм. — Если честно, то король не знает, что ты придешь…

Сказав это, Бурунькис посмотрел на Генриха невинными глазами.

— То есть как это не знает? — насторожился Генрих.

— Видишь ли, Реберик Восьмой не хотел тебя звать, так как считает, что злоупотреблять могуществом Героя нехорошо. А кроме того, король убежден, что все проблемы в Малом Мидгарде нужно решать своими силами, а не звать кого-то со стороны… Ну, поэтому я решил привести тебя тайно, чтоб все подумали, будто Герой сам пришел, как только узнал об исчезновении принцессы… Ведь ты один из семнадцати Великих Рыцарей Берилингии… Злишься на меня?

Генрих промолчал.

Нет, ты скажи! — принялся настаивать глюм. — Бели считаешь, что я не прав, так давай повернем назад и обо всем забудем…

Да уж веди дальше. Что мы, зря лезли в эту вонючую канализацию? — улыбнулся Генрих, хотя обман Бурунькиса ему, конечно, не очень понравился. Генрих отправился бы спасать принцессу Альбину даже в том случае, если б снова пришлось сражаться с Безе-Злезе, и даже без оружия. Но сказать об этом Бурунькису Генрих не решился.

Глюм с облегчением вздохнули Он приложил ладонь к выбитому на стене дубовому листу — стена на глазах сделалась прозрачной. За ней был яркий солнечный день, воздух дрожал от зноя, радостно пели птицы — в Малом Мидгарде никогда не бывало зимы. Бурунькис довольно улыбнулся, взял Генриха за руку, и они вдвоем вошли в дверь между мирами.

— А как хорошо здесь пахнет! — вдыхая воздух полной грудью, сказал глюм — На то что у вас. Друзья стояли в сосновом бору возле огромного черного камня. Глядя на камень, Генрих поймал себя на мысли» что камень очень похож на голову с разинутым ртом. На черной поверхности можно было различить брови и глаза с плотно сомкнутыми веками.

Послушай, она совсем как настоящая! — не удержался от восторженного восклицания мальчик.

Она и есть настоящая, — сообщил Бурунькис. — Это голова Хрунгнира, одного из великанов-етунов. Он сам, гад, напросился на такую смерть, нечего было грозиться поубивать всех богов и выкрасть богинь: красавицу Фрейю и жену Тора, золотоволосую Сив. Представляешь, этот болван с каменной головой и каменным сердцем даже однажды соревновался с Одином-Гримниром в конной скачке! А еще Хрунгниру прислуживал туповатый глиняный великан Меккуркальви. Но ничего, этот проклятый Хрунгнир свое получил — сын Одина и Xлодюн, рыжебородый Тор-Донар, прикончил его, несмотря на его каменные голову и сердце, а приятель-спутник Тора, Тьяльви, разделался с болваном Меккуркальви. Вот. А потом Тор приволок голову Хрунгнира сюда и бросил…

Зачем? — удивился Генрих.

Не знаю. — Бурунькис пожал плечами. — Я так думаю, что ему просто надоело волочить ее в Асгард, вот он и бросил ее на дороге. Теперь уж глупая голова Хрунгнира совсем окаменела, а когда-то давно, говорят, если по ней крепко стукнуть, то щеки чуть-чуть дрожали.