Полцарства за принцессу - Мартин Райтер

Из пещер вышли люди. Оказывается, в лагере жило много стариков, женщин и детей. Скурду удалось сделать из лихих разбойников настоящих поселенцев. Повсюду можно было увидеть коз, коров и возделанные под огороды клочки земли.

— Зачем же вы разбойничаете? — удивленно спросил Генрих.

Бывший рыцарь пожал плечами.

— Надо же на что-то покупать мотыги и семена.

Но мы никогда никого не убиваем! — с гордостью заявил он. — Как правило, все сдаются, лишь завидев нас, — вы первые, кто оказал нам мужественное сопротивление.

Поселенцы шептались, рассматривали короля и его свиту, но подходить боялись. Кто-то вынес из своего жилища несколько стульев. Путешественники смогли наконец отдохнуть.

Жены разбойников разожгли костер. Пока они готовили еду, начало смеркаться. Вскоре пришла ночь. В бокалы налили вино, пир начался. Король большую часть времени молчал, зато старик церемониймейстер, хлебнув вина, болтал без умолку. Он рассказал разбойникам о страшном Розовом Облаке и историю спасения короля.

— И вот, когда отчаяние овладело нами и все, кроме его королевского величества Реберика Восьмого, потеряли рассудок от страха, появился Герой! — сказал Христианиус.

— Герой? — переспросил кто-то из разбойников. — Вы сказали «Герой»? Тот самый, что победил Безе-Злезе?

— Да, тот самый Герой.

Разбойники восхищенно заохали.

— И какой он? Огромный? Сильный? Свирепый?

Скорее расскажите, мы никогда еще не видели настоящего Героя.

Церемониймейстер поправил очки, выдержал паузу и указал на Генриха.

— Так вот же он перед вами: Генрих Шпиц фон Грюльдштадт, житель Большого Мидгарда, единственный сын рода Шпицей, Рыцарь-Герой и один из семнадцати достойнейших рыцарей королевства Берилингии.

Толпа разбойников ахнула. Многие испуганно попятились в темноту. У одноглазого Скурда отвисла челюсть.

Подумать только, какая честь! — воскликнул он, справившись с замешательством. — Я был удостоен чести скрестить меч с самим победителем Безе-Злезе! Прошу вас, простите за мои грубые слова во время боя… Я не знал, кто вы… Решил, что передо мной дерзкий мальчишка…

Но заметили ли вы, господин разбойник, как Герой благородно вам поддавался? — многозначительно подмигнул церемониймейстер. — Он сразу вас раскусил. А я, старый олух, сразу и не догадался, что вы хорошие разбойники.

Генрих смутился и потупил взгляд.

А еще он знает, как прогнать Розовое Облако! — выкрикнул глюм Бурунькис, и толпа разбойников ахнула в очередной раз.

Расскажите, господин Герой, как вам удалось победить ужасное чудовище, — попросил кто-то. — Много у него было голов? Сильно изранили вас укусы Безе-Злезе?

Мальчик смутился еще больше. Ему на помощь пришел Христианиус.

— Эту историю могу рассказать вам я, — произнес он. — После того, как она была записана со слов оруженосца Героя, Капа-Берилингийского-Отважное-Сердце (единственного подданного его величества, удостоенного чести присутствовать на аудиенциях короля в одежде, какую он сам себе выберет, даже если это будут только туфельки и штанишки), искусные придворные поэты его величества переложили ее на стихи. Песня, конечно, до конца еще не отработана, но даже в теперешнем виде звучит она неплохо. Между прочим, отважный глюм, которого вы видите рядом с Героем, приходится родным братом Капу-Берилингийскому!

Разбойники издали радостный крик. А громче всех кричал тот огромный разбойник, которого Бурунькис сбил палкой на землю и огрел по голове.

— У меня до сих пор шишка есть, — счастливым голосом хвастался он всем.

Наконец установилась тишина, и Христианиус запел, несколько в нос, но довольно разборчиво:

В ночь глухую, тьмою богатую,

луною скудною, твари злобные,

крови радуясь, с диким хохотом

корчились мерзостно.

Из Удгарда, обители нечисти,

пристанища гнусности, вместилища ярости

и проклятия, нежить явилася,

кровожорная,

в грехе погрязшая.

Пред чудовищем месяц радостный

пугливо спрятался, застонали

в своих могилах от страха

мертвые, герои прошлого —

увы, не настоящего.

Эрнстов сын, Генрих отважный, —

он был сильнейшим среди героев,

отца достойный, статный и гордый

истребитель чудовищ злобных — драконов жадных…

А что, — спросил кто-то, — в Большом Мидгарде тоже водятся драконы?

Были, друзья мои, были, — сказал церемониймейстер. — Но господин Герой сразил их всех до одного. Голова последнего из этих чудовищ украшает, по словам Капа-Берилингийского-Отважное-Сердце, дворцовые покои господина Героя в Большом Мидгарде.

Генрих с удивленными глазами слушал совершенно неправдоподобную историю о себе и своих подвигах, которая с легкой руки плутоватого Капунькиса разошлась по всей Берилингии. Но когда старик принялся описывать, как во все стороны летели отрубленные головы чудовищ, а Герой едва не утопал в крови, мальчик не выдержал. Не в силах слушать подобные бредни, он поднялся и, отойдя от костра, какое-то время бродил в темноте.

Когда Генрих вернулся к костру, рассказ старика Христианиуса подходил к концу, разбойники внимали ему, разинув рты, пораженные мужественным поединком Героя с Безе-Злезе. Генрих стал осторожно пробираться к своему месту, но вдруг заметил, что Бурунькис крутит в руках странно знакомый предмет. Приглядевшись, мальчик узнал золотого дракона, с которого если и не начались его приключения, то уж точно продолжились. Да еще как продолжились!

Бурунькис, а где ты взял этот кулон? — спросил Генрих, подойдя к глюму.

Нашел у тебя под кроватью. Тише, тише — не мешай слушать. Старик так интересно рассказывает…

А главное — правдоподобно! — не удержался и съехидничал Генрих. — Послушай, и давно дракон у тебя?

Нет, а что?

А он тебя не кусал? — спросил Генрих настороженно.

Да ты что? Где ты видел, чтоб кулоны кусались? — пожал плечами Бурунькис и бросил дракона Генриху. — Ты извини, я думал, раз он валяется под кроватью, значит, тебе не нужен. Можешь взять обратно, только не мешай слушать…

Таков конец знаменитой битвы с богиней Уд-гарда, — провозгласил Христианиус, перевел дух и закончил: — А проведенная мечом господина Героя черта перед отвратительным чудовищем, с тех самых пор вошла в поговорку. Ее так и называют: «Последний рубеж рыцаря Генриха Шпица фон Грюльд-штадта».