Зима мира - Кен Фоллетт

Что бы сделал его отец? Вот с какой стороны стоит на это смотреть. Лев бы думал лишь об одном – как добиться своего, и ему было бы плевать, кого он заденет в процессе. Точно так же и генерал Гровс. «И я могу быть таким, – подумал Грег, – я – сын своего отца».

У него начал вырисовываться план.

Вторую половину дня он провел за чтением и написанием краткого изложения по отчету о ходе работ из металлургической лаборатории Чикагского университета. Среди ученых там был и Лео Силард, человек, обосновавший возможность ядерной цепной реакции. Силард был венгерский еврей, учившийся в Берлинском университете – до рокового 1933 года. Возглавлял чикагскую группу исследователей Энрико Ферми, итальянский физик. Ферми, у которого жена была еврейкой, уехал из Италии, когда Муссолини опубликовал свой «Расовый манифест».

Интересно, думал Грег, понимали ли фашисты, что это благодаря их расизму враги получили такой звездопад выдающихся ученых.

В физике Грег разбирался отлично. По теории Ферми и Силарда, когда нейтрон сталкивался с атомом урана, при этом возникало два нейтрона. Эти два нейтрона могли затем столкнуться с другими атомами урана, и тогда нейтронов становилось четыре, потом восемь – и так далее. Силард назвал это цепной реакцией, гениальное определение.

Таким образом, тонна урана могла дать энергии столько, сколько три миллиона тонн угля, – теоретически.

Практически этого никто никогда не делал.

Ферми со своей группой на брошенном футбольном стадионе «Стэгфилд», принадлежащем Чикагскому университету, строили урановую кладку. Чтобы предотвратить внезапный взрыв, они перекладывали уран графитом, который поглощал нейтроны и пресекал цепную реакцию. Целью их было наращивать радиоактивность, очень постепенно, до уровня, на котором больше нейтронов появлялось, чем поглощалось – это доказало бы, что цепная реакция существует в действительности, – а потом ликвидировали бы, быстро – раньше, чем взорвется реактор, стадион, университетский городок, а вполне возможно, что и весь город Чикаго.

Пока что у них ничего не выходило.

Грег написал благоприятный отзыв об отчете, попросил Маргарет Каудри сразу же его напечатать – и понес Гровсу.

Генерал прочитал первый параграф и сказал:

– Это будет работать?

– Ну, сэр…

– Ты же физик, черт побери. Будет это работать?

– Да, сэр, это будет работать, – сказал Грег.

– Хорошо, – сказал Гровс и выбросил отзыв в корзину для мусора.

Грег вернулся за свой стол и посидел немного, глядя на периодическую таблицу Менделеева на противоположной стене. Он был совершенно уверен, что эта урановая поленница будет работать. Его больше волновало, как заставить отца прекратить угрожать Джеки.

Он уже определился раньше, что будет решать эту проблему так, как решал бы ее Лев. Теперь он начал обдумывать детали. Надо было четко обозначить свою позицию.

План начал вырисовываться.

Но хватит ли у него смелости пойти против отца?

В пять он ушел с работы.

По дороге домой он зашел в парикмахерскую и купил опасную бритву – складную, с лезвием, убирающимся в ручку.

– Вы увидите, что для вашей бороды она будет лучше любой безопасной бритвы, – сказал цирюльник.

Но Грег не собирался бриться.

Он жил в отцовском постоянном номере в «Риц-Карлтоне». Когда Грег пришел, Лев с Глэдис пили коктейли.

Он вспомнил, как впервые встретился с Глэдис в этой комнате семь лет назад – она сидела на этом же самом желтом шелковом диване. Теперь она была еще более знаменита. Лев снял ее в нескольких бессовестно оптимистических военных фильмах, где она боролась с зубоскалами-нацистами и выжившими из ума японскими садистами – и выхаживала раненых американских пилотов с квадратными подбородками. Она была уже не так прекрасна, как в двадцать, заметил Грег. Кожа ее лица уже не обладала такой идеальной гладкостью; волосы не казались столь роскошными; а еще она носила лифчик, который, без сомнения, раньше с презрением отвергла бы. Но у нее были прежние голубые глаза, которые, казалось, сияли неодолимым призывом.

Грег взял предложенный мартини и сел. Соберется ли он с духом, чтобы действительно бросить вызов своему отцу? За эти семь лет, прошедшие с тех пор, как он впервые пожал Глэдис руку, он так и не сделал этого. Может быть, время настало.

«Я сделаю это точно так, как сделал бы он», – подумал Грег.

Он отпил из своего стакана и поставил его на журнальный столик с тонкими паучьими ножками. Небрежно, как бы для поддержания беседы, он сказал Глэдис:

– Когда мне было пятнадцать лет, отец познакомил меня с актрисой по имени Джеки Джейкс.

Лев взглянул на него удивленно.

– Я ее, наверное, не знаю, – сказала Глэдис.

Грег вынул из кармана бритву, но пока не открывал. Просто держал в руке, словно взвешивая.

– Я влюбился в нее.

– И зачем ты сейчас ворошишь эту древнюю историю? – спросил Лев.

Глэдис забеспокоилась, почувствовав возникшее напряжение.

Грег продолжал:

– Отец испугался, вдруг я захочу на ней жениться.

– На этой дешевой шлюшке? – насмешливо хохотнул Лев.

– А она была дешевой шлюшкой? – переспросил Грег. – Я думал, она была актрисой, – и он взглянул на Глэдис.

Глэдис вспыхнула от оскорбительного намека.

– И отец нанес ей визит, – сказал Грег, – взяв с собой коллегу, Джо Брехунова. Глэдис, вы с ним знакомы?

– Кажется, нет.

– Вам повезло. У него есть вот такая бритва. – и Грег со щелчком открыл бритву, демонстрируя сверкающее острое лезвие.

Глэдис ахнула.

– Не знаю, в какую игру ты здесь решил играть… – начал Лев.

– Одну минуточку, – перебил его Грег. – Глэдис хочет дослушать мой рассказ! – Он улыбнулся ей, и она ответила ему взглядом, полным ужаса. Он сказал: – Отец сказал Джеки, что, если она еще хоть раз со мной встретится, Джо изрежет ей лицо своей бритвой.

Он качнул лезвием, совсем чуть-чуть, и Глэдис тихонько пискнула.

– Да какого черта! – рявкнул Лев и сделал шаг по направлению к Грегу, но тот приподнял руку с бритвой. Лев остановился.

Грег не знал, сможет ли он ударить отца бритвой. Но Лев этого не знал тоже.

– Джеки живет здесь, в Вашингтоне, – сказал Грег.

– Снова ее дерешь? – процедил отец.

– Нет. Я никого не деру, хотя у меня есть виды на Маргарет Каудри.

– Наследницу кондитера?

– Что, к ней ты тоже пошлешь Джо?

– Не говори ерунды.

– Джеки теперь официантка, она так и не получила роли, на которую надеялась. Иногда я вижу ее на улице. Сегодня она меня обслуживала, я оказался за ее столиком. Каждый раз, видя мое лицо, она думает, что к ней заявится Джо.