Сталин и Гитлер - Ричард Овери

Взаимоотношения между германским национализмом и еврейской идентичностью являются центральным пунктом любого понимания принятых впоследствии решений, которые привели к геноциду. К некоторым из антисемитских сентиментов, существовавшим в Германии, можно было относиться как к традиционным предрассудкам – христианские обвинения за распятие Христа, профессиональная зависть к еврейскому интеллектуальному и культурному успеху, или распространенное негодование в отношении еврейского малого бизнеса. Но для Гитлера и тысяч немецких антисемитов, как внутри, так и за пределами партии конфликт между германским народом и еврейской идентичностью был неотвратим, это была трансцендентная борьба за власть между стихийными силами света и тьмы. Евреи были для Гитлера «анти-людьми», «созданиями, противоречащими природе, чуждыми природе»144. Евреи вызывали вырождение наций; они представляли во всех своих ипостасях «анти-нацию». Кем бы ни были евреи – капиталистами в Лондоне и Нью-Йорке или большевиками в Москве, любая их деятельность служила одной общей и изначальной цели – подорвать чистые нации и разрушить цивилизованную жизнь. Еврейская угроза в рамках национал-социалистической эсхатологии представлялась как глубокая и безграничная опасность, нависшая над цивилизованным миром, но прежде всего она провоцировала в нации, подвергающейся этой угрозе, изнуряющее чувство незащищенности. К евреям относились не только как к инструменту внутреннего разложения нации, но и как к агентам мировых сил, нацелившихся на разрушение Германии как нации. При власти Гитлера национальная идентичность немцев была сформулирована со ссылкой на евреев, как «других»; аргументы в пользу германской идентичности могли быть отброшены в сторону перед лицом общего расового врага.

Национальную борьбу Гитлер трактовал в суровых терминах ее истории. Германская нация была вовлечена, ни много ни мало, в финальную битву за выживание. Этим закосневшим манихейским взглядом на мир (разделение всех на «их» и «нас», триумф Германии и катастрофа евреев) были пронизаны насквозь все антисемитские рассуждения 1930-х годов, и они занимали центральное место в ощущении истории самого Гитлера. Когда он делал наброски своего труда «Фундаментальная история человечества» в 1919 и 1920 годах, его записи были заполнены повторяющимся антонимом – «арийцы – евреи», «работники и трутни», «строители и разрушители», которые использовались им для объяснения, ни много, ни мало, процесса всей человеческой истории. Нации прошлого «не могли спасти себя» от исчезновения, но евреи, не имея собственной территории, каким-то образом «спаслись»145. Это обширная историческая картина вновь всплыла в пямяти через шестнадцать лет, когда в 1936 году Гитлер взялся писать меморандум, ставший основой подготовки Германии к войне. Предметом его рассмотрения была «борьба наций за выживание». Мир был готов к историческому противостоянию с силами еврейского большевизма. Только Германское национальное возрождение, стояло между ослабленными нациями Европы и новой темной эрой, «самой страшной катастрофой со времен падения античных государств». В случае поражения Германии произойдет «окончательное разрушение» или «уничтожение» германского народа146. Таким был личный взгляд Гитлера – и никакой публичной риторики. Копии меморандума были переданы только двум другим лидерам партии, которые ни при каких обстоятельствах не должны были раскрывать его содержание. Язык и намерения, между тем, недвусмысленны. Свой антисемитизм Гитлер выражал в понятиях мировой истории ожесточенно и как истый Германец: выживание нации или ее исчезновение.

Война с евреями была следствием страха, а не власти. Фантазии о мировом еврейском заговоре были сплетены таким образом, что сила евреев казалась чудовищной и неотвратимой. «Мы находились в обороне», – писал Роберт Лей в камере Нюрнбергской тюрьмы в 1945 году147. Национал-социализм был изображен как последний оплот борьбы с надвигающейся «евреизацией» всего мира. По словам эсэсовского журнала «Das Schwarze Korps», евреи Германии были «частью мирового еврейства и они разделяли ответственность за все, что мировое еврейство инициировало против Германии»148. Борьба с «мировым еврейством» за выживание Германии рассматривалась лидерами режима как тесно связанная с направлением международной политики. И снова Лей в 1945 году: «Мы, национал-социалисты, видели во всех сражениях, которые теперь стали нашей историей, войну только против евреев – совсем не против французов, англичан, американцев или русских»149. Начиная с конца 1938 года и позже, по причине того, что экспансия Германии и ее перевооружение спровоцировали серьезный международный кризис, язык германского антисемитизма становился все острее и все более агрессивным. В своей речи перед Рейхстагом в январе 1939 года, предупреждая евреев внутри страны и за ее пределами о том, что если Германия окажется перед лицом новой «мировой войны», еврейская раса в Европе окажется поверженной, Гитлер использовал слово «уничтожение».

Эти рассуждения иногда воспринимались как дипломатические уловки, предпринимаемые для того, чтобы предупредить Великобританию и Америку оставаться в стороне от событий в Германии. Однако к 1939 году слово «уничтожение» стало самым широким образом использоваться в среде партийного расистского аппарата. Связь между войной и будущим сведением счетов с «мировым еврейством» была существенным моментом взглядов режима на неминуемый исторический мировой кризис эпохи, по выражению Гиммлера, «расовых войн»150.

Когда в сентябре 1939 года война началась, она воспринималась не как случайная или незапланированная возможность для более последовательной и жестокой политики депортаций евреев, но как продолжение и усиление антисемитской «холодной войны», в которую Германия была вовлечена, по крайней мере, с момента ее поражения в 1918 году. 7 октября 1939 года Гитлер издал указ, наделяющий Гиммлера полномочиями депортировать всех евреев из Великой Германии на восток, где они должны были осесть вместе с почти двумя миллионами евреев из Польши, оказавшейся теперь под властью Германии. Всего 4700 евреев были депортированы из Австрии и Богемии до того, как Гитлер внезапно приостановил перемещения из страха перед тем, что широкое еврейское присутствие может представлять серьезную угрозу в случае, если он захочет собрать войска в Польше для нападения на Советский Союз151. Поражение Франции в июне 1940 года породило краткое заигрывание с идеей отправления европейских евреев на африканский остров Мадагаскар, где, как надеялся режим, условия тропических гетто значительно снизят их численность. Неспособность одержать победу над Британской империей перевело «Мадагаскарский план» в разряд невыполнимых. Вместо этого, польских евреев затолкали в наскоро построенные тюрьмы в гетто на территории Польши. Решение, в итоге принятое в ноябре 1940 года, развязать полномасштабную войну против Советского Союза летом 1941 года, открыло новое, насильственное направление в войне с евреями. В марте 1941 года Гитлер издал первый из многочисленных приказов, санкционирующих убийство определенных категорий вражеского населения, включая мужчин евреев, находящихся на военной службе в Советском государстве и являющихся членами Коммунистической партии. Это был первый случай, кода убийство евреев было специально и публично санкционировано, хотя и не первый, когда Гитлер отдавал приказ к массовому уничтожению национальных врагов152.