Огненный крест - Диана Гэблдон

на его лицо и понял, что тот тоже на него смотрит, но с отсутствующим выражением, будто прислушиваясь к чему-то далекому, не замечая криков за стенами.

Удары в дверь превратились в нетерпеливый стук, а потом и вовсе стихли. Роджер слышал, как его собственное сердце тоже замедляет своей бешеный бег и тревога рассеивается.

Он закрыл глаза, собираясь с мыслями. В голову приходили лишь отдельные строки.

Помоги нам, Господи…

Услышь нас…

«Помоги нам, Господи, — прошептал голос отца, другого отца, преподобного, где-то на окраине сознания. — Помоги нам, Господи, помнить, как часто люди грешат не из-за недостатка любви, а из-за недостатка ума, и как хитры силки, нас подстерегающие».

Каждое слово вспыхивало в сознании подобно горящему листку, поднятому из костра порывом ветра, и превращалось в пепел прежде, чем Роджер успевал за него ухватиться. Наконец он сдался и просто стоял, сжимая руки Хазбенда и слушая его низкое хриплое дыхание.

Снаружи по-прежнему доносились голоса, однако сейчас они отошли куда-то на второй план, звучали тихим фоном — так издалека доносится пение птиц. Затхлый воздух посвежел, будто по лачуге пролетел ветерок. Роджеру стало легче дышать, удары сердца замедлились.

Как он открыл глаза, Роджер не помнил. На светло-серых радужках Хазбенда виднелись голубые и черные точечки. Ресницы его были густыми, а на краешке века назревал ячмень. Маленькая выпуклость была гладкой и красной, с малиновым оттенком, цвета рассветного неба в день Создания. Лицо прорезали глубокие морщины — возле носа и рта, над широкими кустистыми бровями, изящными, словно крылья птицы. Губы — полные и гладкие, темного-розового цвета; белые зубы, поразительно твердые, по сравнению с мягкой плотью вокруг…

Роджер стоял не двигаясь и поражался открывшейся ему красоте. Мысль, что на самом деле Хазбенд — коренастый мужчина средних лет с невыразительными чертами, не имела никакого значения. Роджер видел потрясающее своеобразие, уникальное и чудесное, неповторимое.

Он вдруг осознал, что уже испытывал подобное чувство — когда рассматривал своего новорожденного сына, изумляясь совершенству каждого крошечного пальчика, изгиба щечки и ушка, сиянию нежной кожи, сквозь которую светилась невинность. Сейчас перед ним было то же создание, не новорожденное и не такое невинное, но не менее поразительное.

Роджер опустил взгляд и обратил внимание на свои руки, сжимающие меньшие по размеру ладони Хазбенда. Его вдруг охватил трепет, когда он осознал красоту собственных пальцев, изгибы запястья и костяшек, восхитительное очарование тонкого красного шрама на большом пальце.

Хазбенд глубоко вздохнул и выпустил его руки. На краткий миг Роджер почувствовал себя опустошенным, затем вновь ощутил глубокое спокойствие, что пришло на смену изумлению перед красотой.

— Благодарю вас, друг Роджер, — тихо произнес квакер. — Я не надеялся на такую милость… но с радостью ее принимаю.

Роджер молча кивнул, а Хазбенд без колебаний отодвинул щеколду и распахнул дверь.

Толпа невольно отступила. Однако удивление тут же сменилось нетерпением и злостью. Хазбенд пропустил мимо ушей град вопросов и призывов и направился прямиком к лошади, которая стояла позади лачуги. Отвязав поводья от деревца, он вскочил в седло и только тогда взглянул на других регуляторов.

— Отправляйтесь домой! — провозгласил он. — Мы должны покинуть это место!

На мгновение воцарилась тишина, за которой тут же последовали изумленные и разъяренные выкрики.

— Какой дом? — воскликнул молодой человек со всклокоченной рыжей бородой. — У тебя, может, дом и есть, а мне идти некуда!

Хазбенд не шевельнулся.

— Отправляйтесь домой! — вновь прокричал он. — Предупреждаю вас — здесь остается только насилие!

— Ага, и мы на него пойдем! — проревел кряжистый мужчина, под приветственные возгласы вскидывая ружье над головой.

На Роджера регуляторы почти не обращали внимания. Он стоял чуть поодаль, наблюдая, как квакер медленно двинулся вперед. Хазбенд то и дело наклонялся, крича и жестикулируя в ответ людям, которые бежали за ним. Кто-то схватил его за рукав, и Хазбенд остановил лошадь, чтобы выслушать пламенную речь. Затем выпрямился, качая головой, и нахлобучил на голову шляпу.

— Я не хочу, чтобы пролилась кровь. Если вы останетесь здесь, друзья, свершится убийство. Уходите! Пока еще можете — уходите, умоляю вас!

Хазбенд вскинул взволнованное лицо и заметил Роджера в тени кизила. Хотя спокойствие покинуло его, в глазах светилась все та же решимость.

— Я ухожу! И молю вас всех — возвращайтесь домой!

Он уверенно повернул лошадь и пустил ее рысью. Несколько человек побежали следом, но быстро остановились и пошли обратно с обиженным видом.

Шум стал вновь нарастать — все одновременно говорили, спорили, доказывали, возражали. Роджер тихонько зашагал к кленовой роще. Хазбенд отбыл, пора и ему.

На его плечо легла рука.

— А ты, черт возьми, кто такой? Что ты наговорил Эрмону?

Напротив Роджера стоял грязный мужчина в рваном кожаном жилете, сжимая кулаки от злости и готовый выплеснуть гнев на ближайшего человека.

— Я сказал, что губернатор не хочет никому причинять вреда, если этого можно избежать, — произнес Роджер.

— Ты от губернатора? — поинтересовался другой мужчина, чернобородый, скептически разглядывая поношенную домотканую одежду Роджера.

Роджер, все еще под впечатлением от встречи с Хазбендом, чувствовал себя защищенным от агрессии и начинающейся истерии, что охватили пространство вокруг лачуги, но это ощущение быстро выветривалось. К допрашивающим мужчинам подходили другие, которых привлек разговор.

— Нет, — сказал Роджер громче. — Я пришел предупредить Хазбенда… предупредить вас всех. Губернатор хочет…

Его прервал хор возмущенных голосов, утверждающих, что плевать они хотели на желания Триона. Роджер оглянулся, но не увидел ни одного снисходительного лица, не говоря уже о дружелюбном.

— Дело ваше, — как можно холоднее сказал он. — Мистер Хазбенд дал вам наилучший совет, я его повторяю.

Он хотел было уйти, но его вновь схватили за плечи и развернули к толпе.

— Не так быстро, дружок, — произнес мужчина в кожаном жилете, до сих пор багровый от гнева. Кулаки он, впрочем, уже не сжимал. — Ты говорил с Трионом, так?

— Нет, — признался Роджер. — Меня отправил… — Можно ли назвать имя Джейми Фрейзера? Нет, лучше не надо, оно вызовет куда больше проблем. — Я пришел попросить Эрмона Хазбенда перейти реку и самому убедиться, как обстоят дела. Вместо этого он доверился моему мнению. Вы видели его ответ.

— Так я тебе и поверил! — Грузный мужчина с рыжими бакенбардами воинственно задрал подбородок. — И зачем же нам доверять твоему мнению, а? — передразнил он шотландский говор Роджера под хохот товарищей.

Спокойствие, которое Роджер вынес из лачуги, еще не совсем его оставило.

— Я не могу заставить вас слушать, сэр. Но те, у кого есть уши, — услышат.

Он обвел взглядом лица собравшихся, и они неохотно, один за другим, умолкли.

— Войска губернатора хорошо вооружены и стоят в полной боевой готовности. — Собственный