Сталин и Гитлер - Ричард Овери

Вновь открытое историческое прошлое России было использовано для того, чтобы еще больше укрепить преданность советских людей. Было продано 20 миллионов копий «Песни о Родине» из фильма «Цирк», созданного в конце 1930-х годов, о расовой терпимости. Но под родиной подразумевался Советский Союз, а не Россия62. Значение политики русскификации 1930-х годов не следует преувеличивать. Тогда задача возродить царскую империю не ставилась. Российская история стала для патриотической пропаганды источником героев, имена которых могли запомнить все. Но было много и советских героев. Для расширения обучения на русском языке или внедрения общих знаний языка в Советских вооруженных силах или среди бюрократии существовали практические причины. Но лояльность по отношению к мультиэтническому государству поддерживалась и другими путями. В 1930-х и 1940-х годах число газет и книг на нерусском языке продолжало расширяться. В год столетия со дня смерти русского поэта Пушкина, которое отмечалось в 1937 году, было издано 27 миллионов экземпляров сборников его поэзии, на не менее чем 66 различных языках63. Продолжали формироваться и новые автономии. В 1936 году была образована Еврейская автономная область на советском Дальнем Востоке со столицей в Биробиджане, для того, чтобы способствовать более полному проявлению чувства еврейской национальной идентичности. Доля нерусских в местных или национальных органах власти продолжала расти на протяжении всего периода Сталинского правления.

Куда более важным, чем руссификация, был сталинистский антинационализм. В 1930-х и 1940-х годах это привело к депортации более чем двух миллионов нерусских в лагеря и специальные поселения, массовым убийствам еще тысяч нерусских во время чисток 1936–1938 годов, и проведению более жестокой политики по отношению к советским евреям. Очевидное противоречие между этноцентризмом режима и чудовищной жестокостью по отношению к огромному числу национальных меньшинств вытекало из различия между двумя видами национализма, которые Сталин выделил в своей брошюре 1913 года.

Реакционный национализм был несовместим с социализмом, так как он проповедовал отдельную этническую идентичность; социалистический национализм был приемлем, так как он основывался на идеях равенства и освобождения. Разделительная черта между ними проходила в сфере политики, а не этнической принадлежности. В 1930-х и 1940-х годах Сталин трактовал эти политические категории действительно очень широко, чтобы включить в них и те национальности, лояльность которых была под подозрением по причине их общей этнической связи с зарубежным населением, что предполагало их враждебность к Советскому государству. Он возражал не против принципа национального развития как такового (некоторым депортированным народам было разрешено сохранить формы этнической идентичности в новых местах поселения), а против тех народов, которые не смогли пройти тест на политическую верность делу коммунизма, как, например, советские немцы.

Большая часть этнических депортаций была результатом войны или страха перед войной. В советских приграничных регионах на востоке, западе и юге проживали достаточно большие по численности национальные меньшинства, родственные по происхождению народам антикоммунистических соседей Советского Союза – Финляндии, Польши, Японии, Ирана, Турции и Прибалтийских стран. В 1923 году была установлена 22-километровая приграничная зона, патрулируемая войсками НКВД, которая, как предполагалось, будет гарантировать, что любые сепаратистские амбиции можно будет изолировать и подавить. Советская ксенофобия была частью и элементом коллективной паранойи по поводу защиты «социализма в одной стране». В 1929 году была установлена вторая зона еще дальше от границы и с 1930 года и позже население, в отношении которого были сомнения в лояльности к интересам советской безопасности, было перемещено вглубь страны, первыми – поляки, белорусы и украинцы, затем финны, проживавшие в Карелии и Ленинграде, позже немцы с Украины64. В 1932 году были переселены 60 000 кубанских казаков, а пять лет спустя 6000 иранцев и почти 1000 курдов. В августе 1937 года Центральный Комитет издал указ о депортации с советского Дальнего Востока 171 000 корейцев, которые, якобы, представляли опасность из-за близости места их проживания к Японии. В сентябре всех их перевезли в товарных вагонах в 44 различные поселения в Средней Азии. Те, кто уезжал добровольно, получали от щедрот 370 рублей и билет на поезд; остальных войска НКВД погрузили в тесные вагоны. Меры осуществлялись с бессмысленной тщательностью: 700 корейцев, уже сосланные в специальные трудовые поселения на востоке, были отозваны из лагерей и отправлены к своим собратьям в Казахстан65.

Страх перед внутренним врагом объясняет причину столь высокой доли нерусского населения, которая стала жертвой волны массовых арестов и расстрелов в период между 1936 и 1938 годами. Сотни тысяч русских разделили их судьбу, но другие народы были наказаны куда сильней. Для оправдания их преследований НКВД характеризовал их как «национальности иностранных правительств». Из 681 000 расстрелянных во время ежовщины в 1937 и 1938 годах, 247 000 были убиты под предлогом националистических устремлений; 73 % тех, кто был арестован в нерусских регионах, были расстреляны. За период с 1936 и 1938 годов примерно 800 000 были расстреляны, сосланы в лагеря или депортированы в Среднюю Азию66. Украинская коммунистическая партия была выделена Москвой как рассадник сепаратизма и буржуазного национализма. Таким образом, политика официальной поддержки отдельной украинской национальной идентичности, проводившаяся в течение десяти лет, была повернута вспять. В 1930 году независимую Украинскую автокефальную церковь, основанную в 1921 году, вынудили вновь воссоединиться с Русской православной церковью67. Сопротивление Украины коллективизации было подавлено жесточайшим образом. В 1937 году топор навис над Украинской коммунистической партией, но в особенности над этническими украинцами, доминирование которых в партии нарастало. Весной 1937 года две трети старших чиновников и одна треть местных партийных функционеров подверглись чистке. Между августом 1937 и летом 1938 года все народные комиссары Украинского правительства и все 102 члена, за исключением трех, Центрального Комитета Украинской партии были арестованы и большинство их них были расстреляны.

Весной 1938 года Сталин послал на Украину молодого русского Никиту Хрущева, восходящую партийную звезду, который, будучи партийным боссом в Москве, уже подверг чистке большую часть старших коммунистических функционеров в городе, с указанием искоренить все остатки Украинского «сопротивления». Образцовый и сверхстарательный посланник партии снова приказал арестовать все правительство и уволил всех партийных секретарей, назначенных вместо тех, кто подвергся чистке или был расстрелян в 1937 году. В течение 1938 года в города и районы республики были спешно назначены 1600 новых секретарей партии68. «Наша рука не должна дрогнуть, – говорил Хрущев в августе 1937 года, – мы должны идти по трупам наших врагов…»69.

Антинационализм режима нарастал по мере приближения войны. В период между 1940 и 1948 годами более трех миллионов нерусских были вырваны из родных мест и сосланы вглубь советской территории. Здесь их постигла та же судьба, что и советских немцев, они оказались брошенными в специальных поселениях в отдаленных и пустынных районах Казахстана и Сибири без пищи и воды, и почти без крыши над головой – не большое удовольствие. Десять процентов из всех сосланных в спецпоселения – приблизительно 377 000 человек, умерли от болезней, недоедания и гипотермии70. Тысячи других погибли на пути к поселениям, в процессе долгого медленного путешествия на поездах или истощающих вынужденных маршей. Депортации не имели особой схемы; не существовало единого, заранее обдуманного плана. Каждая новая волна депортаций была ответом на изменния во внешних обстоятельствах, происходивших за пределами Советского Союза: первая – в период сотрудничества с Германией, вторая – в ответ на страхи перед предательством в нерусских приграничных областях, третья – в послевоенных период, когда сотни тысяч людей были обвинены в сотрудничестве с немецким врагом и сосланы в лагеря ГУЛАГа или специальные поселения. Только в процессе второй волны депортаций происходило методическое переселение полностью всех этнических групп. До 1941 и после 1945 годов место ссылок выбиралось по политическим критериям – «социально опасный» или антисоветский, довольно растяжимым – от очевидных (националистический политик, священник, солдат и торговец) до абсурдных (филателист и знаток эсперанто, жертвы космополитического характера своих увлечений). Национальность как таковая не была единственной причиной; если бы это было так, миллионы других жертв, скорее всего, присоединились бы к невольному исходу71.