Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева

просто уже ни врать, ни молчать незачем. Конец-то у всех один. Пыль лагерная. А перчатки эти его откуда? Слышал же про них.

– Слышал, – кивнул Фредди. – Полиция две пачки в багажнике нашла.

– У него тайники где-то были. И не один. Там, – Андрей вздохнул, – много чего есть, да я не знаю.

– Наткнёмся – оприходуем, – пообещал Фредди. – Перчатки хороши, конечно, кто откажется без пальчиков работать, но раз полиция про них знает, то тут уж подумать надо. А что СБ свой интерес имела…

– Дело, конечно, прошлое, – кивнул Андрей. – да и не все ж, как он, многие и втёмную работали. Ну, не зная. С одним в лагере случай был, ну, долго рассказывать, словом, полы с кримами в одном бараке и поровну, а когда верх не возьмёшь, так лучше договориться. Ну, слово за слово, трёп-то у печки общий, оказалось, что он по наводке квартиры чистил, домушник, но мокрый, не оставлял свидетелей, и вот стал ругаться, что ему плохую наводку дали, пришёл, замочил кого нашёл, так мало того, что одни бабы с мелюзгой, а и взять-то оказалось нечего, адрес назвал, тут полы и взвились. Явка это была, понимаешь, СБ её, видно, так взять не могла или не хотела, и вот, его руками, и прочистила. На явке этой семьи укрывались, кто нелегалом стал. Вот он две семьи и замочил.

– И что с ним сделали? – глухо спросил Фредди.

– А ничего, – пожал плечами Андрей. – Он шакалил уже, шаг до доходяги остался. Через два дня, вроде, на сортировке очередной и вылетел. А там печь крематорская и пыль лагерная, – зорко посмотрел на Фредди поверх чашки и улыбнулся. – Нет, Фредди, в тёмную на СБ многие работали, что ж, их всех теперь… Дело-то уже прошлое.

Фредди кивнул, взял свою стопку и, как Андрей, залпом допил её. Андрей молчал, понимая, что здорово задел Фредди. Видно, было и у Фредди что-то… такое этакое, о чём вспоминать не хочется, а то и нельзя. Ну, так и спрашивать не будем, и вообще… не заметим.

Фредди продышался от водочного ожога и стал пить чай.

– Отпустили со смены легко?

– Без проблем. Потом отработаю, ну, лишнего задержусь, или ещё как. Не боись, всё нормально будет, – Андрей отхлебнул чая и вскинул на Фредди глаза. – Да, забыл совсем про дело. Кого мочить-то надо?

Фредди тяжело посмотрел на него.

– Заткнись. Кого мне надо, я сам сделаю. Запомни.

Андрей кивнул, но всё же не удержался.

– Так ты что, только за ради разговора приехал?

– Дурак, – вздохнул, остывая, Фредди. – Так и не понял ещё?

– Теперь понял, – хмыкнул Андрей. – Ещё чаю?

– Нет, хватит, – Фредди усмехнулся и заговорил по-ковбойски: – И сыт, и пьян, так что дрыхнуть пора.

– Идёт, – кивнул Андрей и встал.

Фредди молча смотрел, как он быстро с явно привычной ловкостью убирает со стола, моет и расставляет на сушке посуду. Да, жена парню, похоже, пока ни к чему, с хозяйством он и сам справляется, а чего остального себе везде и так найдёт.

– А спать на полу придётся, – Андрей обернулся к нему, вытирая руки.

– И подстелить нечего? – хмыкнул Фредди, вставая из-за стола.

– Почему? Перина есть, двуспальная.

– И об чём страдания? – продолжил по-ковбойски Фредди.

– Понял, – кивнул Андрей. – Ты в душ сейчас иди, там халат мой возьмёшь. А бритва…

– Поучи меня, – прервал его Фредди.

В кейсе Фредди оказался не только его, памятный по перегону бритвенный набор в кожаном потёртом футляре, но и смена белья. И вообще всё устроилось наилучшим в этих условиях образом. Перину развернули во всю ширину, второе одеяло и подушка были, постельного белья тоже хватает, пол тёплый, так что…

Когда Андрей вернулся из ванной в тёмную комнату, там слышалось ровное спокойное дыхание. Но оно показалось Андрею не совсем сонным. Не зажигая света, Андрей прошлёпал к перине и лёг.

Фредди чувствовал, что Андрей сказал не всё, есть ещё что-то у парня, и молча ждал. Разговор в темноте – особый разговор, и начать должен Андрей.

– Фредди, – тихо позвал Андрей. – Спишь?

– Ну? – прозвучал такой же тихий спокойный голос.

– Об этом даже Эркин не знает.

– А ему надо знать? – ответил вопросом Фредди.

– Логично, – хмыкнул Андрей. – И даже резонно.

Фредди молча улыбнулся.

Андрей молчал так долго, что Фредди начал засыпать. И когда Андрей позвал его, откликнулся совсем не ласково.

– Чего тебе?

– Вот послушай. Вот ты, такой, какой есть, и один, родни нет, так?

– Ну так, – настороженно согласился Фредди.

– И вдруг находится… родня… тётка там, или дядька, ты думал, что всё, один, а тут… и человек этот… против закона ни-ни и вообще на виду, а ты… ну, ты сам знаешь. И зачем ты ему такой нужен? Только… скомпрометируешь. А ведь родня, родная кровь…

Андрей замолчал, как всхлипнул. Фредди сдержал рвущийся с языка вопрос о том, кто из родни уцелел, явно же парень не хочет его называть.

– Это ты его искал, или он тебя нашёл?

– Он. Приехал, разлетелся, – голос Андрея зазвенел от обиды.

Причина обиды была Фредди непонятна, хотя… нет, спрашивать не стоит, парень ведь не о том, не для того такой разговор завёл.

– Значит, нужен ты ему, раз нашёл.

– Зачем? Я – блатарь, работяга в цеху, а он… – Андрей оборвал себя, прерывистым вздохом перевёл дыхание и повторил: – Зачем?

– А ты у него и спроси, – ответил Фредди. – Кровь, конечно, не вода, но и не главное. Не самое главное. И с роднёй, бывает, враждуешь, но и опереться, случается, нужно, а больше не на кого, – незаметно для себя он заговорил по-ковбойски. – Семья завсегда на твоей стороне, если сам руку семьи держишь. Семье не вреди, так и семья за тебя. А блатарь… родня – всегда родня, и, если до стрельбы поговорить можно… слово дешевле пули. Слов не жалей, так, может, на пулю и тратиться не придётся.

– Мне Эркин – брат, а кровь-то…

– Друг – всегда брат, а вот брат будет ли другом… – ответил Фредди.

– Точно, – сразу откликнулся Андрей и вздохнул уже по-другому, уже спокойно.

Фредди ещё немного подождал, но дыхание Андрея стало сонным, и тогда он и сам заснул.

Сначала Фредди сквозь сон ощутил, как заворочался и встал Андрей, а затем зазвонил, задребезжал будильник. Фредди откинул одеяло и сел.

Штора отдёрнута, и в серо-голубом предутреннем свете комната казалась особенно пустой и просторной. Где-то очень далеко проехала машина, и по тому, как донёсся звук, Фредди понял, что на улице ясно и холодно. Потом он услышал, как загудел на кухне